Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Макса, известного своей вороватостью, по настоянию Майлза в ректорский дом не пускали; если отец Марк не хочет, чтобы церковные ценности распродавали в местном музыкальном салоне или ломбарде, Макса лучше держать на свежем воздухе.

— Он бы украл у Господа? — поинтересовался отец Марк со свойственной ему иронией.

— Бог его ни капли не страшит, — ответил Майлз. — То ли он урожденный атеист, то ли просто верит в Бога, уставшего вникать в детали человеческого бытия.

— В Бога, которому можно заморочить голову?

— Именно, — кивнул Майлз.

Кто-кто, а Макс ухватился бы за такую возможность. Майлз даже догадывался, с чего бы его отец начал. Он бы строго указал Господу, что тому следовало бы наделить Макса характером получше, а не отправлять его в житейское пекло столь дурно экипированным, поэтому претензий к нему быть не может.

Тем не менее, пусть даже Майлзу не слишком хотелось в этом признаваться, малярные работые продвигались быстрее. Не потому ли, что теперь Майлз не просиживал целый час с отцом Марком за кофе, но вместе с Максом сразу приступал к работе. И да, отец в свои «семьсят» мог взбираться по приставной лестнице с ловкостью обезьяны. Мало того, он мог красить и с лестницы, и с лесов, и высота в двадцать футов нисколько его не тревожила, тогда как Майлзу опора под ногами казалась шаткой, и он с опаской наклонялся к стене. Бесстрашие Макса поначалу его беспокоило, но, припомнив, что отец если и падал на землю, то лишь когда был пьян, Майлз требовал, чтобы он дыхнул, прежде чем подпустить помощника к лестнице. В результате западная стена Св. Кэт была почти закончена благодаря череде позднесентябрьских ясных солнечных деньков. Будь они с Максом похитрее, они бы приостановили покраску и возобновили работы весной, если, конечно, к тому времени Св. Кэт не превратят в художественную галерею или концертный зал.

Одно Майлз знал наверняка: за колокольную башню он не возьмется и отцу не позволит, хотя старик уже потирал руки, предвкушая, как он взойдет на эту вершину. Майлз понадеялся было, что, собрав мужество в кулак, он управится с башней сам, и как-то раз, отослав Макса домой, взял ключ у отца Марка и поднялся по узкой лестнице на колокольню. Поднимаясь, Майлз чувствовал, как в нем вызревает страх, однако все было в общем нормально, пока он находился в четырех стенах без окон. Но стоило ему откинуть крышку люка и ступить на колокольню, он понял, что о покраске башни и речи быть не может. Ему никогда не взобраться по приставной лестнице на такую высоту, а на лесах он сможет стоять, только если будет держаться за что-нибудь обеими руками. В башне он даже не встал с колен, думая, что, поднимись он во весь рост, наверняка покачнется и перевалится через перила, доходившие ему до пояса. Оставаясь в молитвенной позе, он все же мельком оглядел пейзаж, простиравшийся вдаль, за реку, к дому миссис Уайтинг и еще дальше, и вдруг подумал, а не избавится ли Синди Уайтинг от многолетнего чувства к нему, если увидит, как он, коленопреклоненный, трусливо цепляется за перила обеими руками. Ему понадобилось с полчаса, чтобы собраться с духом, спустить ноги в люк и захлопнуть крышку над головой.

— Говорит в основном Макс, — заметил Майлз в ответ на вопрос своего друга, о чем эти двое стариков могут разговаривать.

— Кается в грехах, как думаешь?

Такое не приходило Майлзу в голову, но он сразу же ухватился за эту мысль. Макс любил похваляться своими подвигами, а старый священник был крайне обижен, когда ему запретили исповедовать прихожан. У одного в запасе россыпь историй того сорта, по каковому другой, без сомнения, изголодался. Исповеди Макса наверняка были красочными, драматичными, разнообразными и познавательными, и если им чего и не хватало, то лишь искреннего раскаяния, но разве священники в состоянии деменции имеют право отпускать грехи? Макс был наделен благословенным умением курсировать по жизни, не заморачиваясь последствиями своих передвижений, и наметанным глазом он не мог не увидеть лазейку, приоткрытую старым священником, который охотно отпустит ему мириады грехов, не требуя эти грехи замаливать.

— Может, ты и прав, — согласился Майлз, пристально разглядывая стариков. Макс вещал, жестикулируя, священник вдохновенно кивал.

— Знаешь, меня это не беспокоит. По-моему, твой отец ниспослан нам свыше. Именно то, что Тому нужно.

— Макс Роби? Посланник небес?

— Имей в виду, Том всегда был олдскульным пастором. Для них было главное — всеми силами сторониться греха.