Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

— Может, именно это мне и нужно, — сказал Майлз, чувствуя, что в некотором смысле с ним это уже произошло. — В последнее время ты с мячом впереди, не я.

Дэвид помотал головой:

— Не дерево меня образумило. Я так надолго заторчал, что, когда выправился, мало кто верил, что я еще на что-то годен. Я не веду мяч, а сижу на скамейке штрафников. Нет, врезаться в дерево в качестве стратегии я бы не рекомендовал. Потом слишком многие тебя никогда по-настоящему не простят.

Майлз был бы счастлив объявить это неправдой, по крайней мере относительно самого себя, но не смог. Он хотел простить брата, ему даже казалось, что простил. Он также хотел научиться доверять ему, но выучился лишь терпеливо ждать, пока Дэвид опять заторчит, хотя такого с ним давно не случалось.

— Иди-ка ты к себе наверх и поспи немного, — предложил Дэвид. — Выглядишь разбитым.

— Наверное, так и поступлю, — согласился Майлз. — Я тебе нужен вечером?

— Надо быть полным идиотом, чтобы сказать «нет», — засмеялся Дэвид.

Услуга за услугу, а как же иначе, подумал Майлз.

Пока он тащился наверх, в квартире трезвонил телефон. Поскольку они только что говорили о Синди Уайтинг, Майлз решил, что звонит она, но ошибся.

— Ты еще не закончил с церковью? — осведомился голос на другом конце провода.

— Здравствуй, папа, — сказал Майлз. — Где ты?

— Работа, похоже, не шибко продвигается, когда меня нет, ведь ты боишься лазать по лестницам.

— Ты прав, я сейчас в простое.

— С какой стати?

— Заболел. Меня держали в больнице несколько дней.

— А я-то думал, где тебя черти носят. Названивал тут.

— Потом на выходных Жанин с Уолтом Комо сыграли свадьбу.

— Рад за нее.

— Спасибо, папа… Послушай, ты так и не сказал, где ты. Или я это пропустил?

— Во Флориде, где же еще, — ответил Макс. — Приезжай сюда. Отличное место для одинокого парня.

— А где отец Том?

— Тут же, у стойки, только с другой стороны. Он завоевал второе место в конкурсе двойников Хемингуэя. Он теперь с бородой. И она сразу выросла белой-белой.

— Как ты мог, папа?

— Позволить ему отрастить бороду? Что в этом плохого?

— Ты знаешь, о чем я. Как ты мог взять деньги у священника с деменцией, рвануть во Флориду и все пропить?

— Я и цента не брал.

— Нет, просто он платит за все, да?

Макс не стал этого отрицать.

Майлз потер виски. То, что два старпера умудрились проделать такой путь от начала и до конца, плохо укладывалось в его голове. Как им удалось увильнуть от дорожных патрулей, хотя полиции всех штатов, по которым они проезжали от Мэна до Ки-Уэста, было дано указание остановить пурпурную «краун викторию» с двумя стариками, похожими на беглецов из дурдома?

— Машина еще на ходу?

— Наверное. Мы оставили ее на стоянке в порту.

— В каком порту?

— В Кэмдене.

— Поздравляю, ты меня совсем запутал.

— Мы добрались сюда на «Лайле Дей». Мы с Томом стояли у штурвала.

— Минуточку. Хочешь, чтобы я поверил, будто ты и отец Том доплыли на шхуне от Кэмдена, штат Мэн, до Флорида-Кис?

— Ну, не только мы двое, дурачок. Капитан Джек и еще четверо ребят. Я старый морской волк, ты же знаешь.

«Ты старый кое-кто, — подумал Майлз, — вот что я знаю».

— Том однажды упал за борт, но мы за ним вернулись. Потом он был осторожнее.

Майлз представил, как старый священник, закованный в спасательный жилет, болтается на волнах, замерзший и ничего не соображающий. Он даже увидел в этом акт справедливого возмездия за то, что старик был настолько бессердечен, что отправил Грейс по Железному мосту. Но почему тогда Майлз не испытывал удовлетворения?

— Папа, ты хотя бы понимаешь, что с тобой случилось бы, если бы отец Том пострадал?

— А то, — ответил его отец с полной уверенностью, что ответ на этот вопрос он знает лучше вопрошающего. — Ни черта бы со мной не случилось.

Ладно, наверное, он прав.

— Почему бы ему чуток не поразвлечься? — поинтересовался Макс, решив, что настал его черед задавать вопросы. — Старики тоже не прочь хорошо провести время. А здесь стариков любят.

— За что?

— Они тут не застревают надолго, — нехотя пояснил Макс. — Том каждый день выслушивает исповеди в уголке бара. Видел бы ты его.

— Это ужасно, папа.

— Почему? Ты только представь.

— Это святотатство.

— Твоя мать реально задурила тебе голову, знаешь ли.

И этого оказалось достаточно: одно-единственное упоминание Грейс — и вопрос слетел с языка Майлза, прежде чем он успел поразмыслить, стоило ли его задавать: