Екатерина Вильмонт - Мужлан и флейтистка

– Э, брат, ты что натворил? Что за дела?

Пес испуганно отползал в угол.

Федор Федорович присел на корточки.

– Это ты тут без меня затосковал? Но ведь меня не было всего один рабочий день, дело обычное… Или ты что-то почуял, бедолага? Поверь, тебе ничто не угрожает, ты у меня по-прежнему самый любимый, самый родной. Но безобразничать не надо было… И чего ты не сгрыз какие-нибудь старые ботинки? Вот придется теперь покупать новый кейс, а то с чем я на работу буду ходить, скажи на милость?

Поняв, что хозяин не сердится, Апельсиныч вскочил, лизнул его в лицо, запрыгал по прихожей и ринулся в кухню. Очень хотелось есть! Нет, больше я голодовку объявлять не буду, сволочная какая-то выдумка, эти голодовки!

– Лилька, я влюбилась! – восторженно сообщила Ираида закадычной подруге.

– Господи, в кого?

– Догадайся с трех раз?

– Да мало ли!

– В Федора Федоровича!

– Постой, это в того, из Москвы?

– Да! Он потрясающий!

– Погоди, он что, приезжал?

– Да, а завтра я поеду в Москву, вернее, еще сегодня, ночным поездом.

– К нему, что ли?

– Конечно!

– Трахаться?

– Да! Именно!

– Вы еще не успели?

– Негде было. Да и вообще… Знаешь, он такой удивительный, я с ним вдруг почувствовала себя так свободно, что сама удивлялась. И вела себя…

– Что, неприлично?

– Кому-то могло бы так показаться, да и мне сейчас так кажется. Я открытым текстом сказала ему, что хочу его…

– Матерь Божья! А он?

– А он… он все понял. Очень точно все понял. И я бы сказала, тонко… С виду такой здоровенный мужик, громила, можно сказать, а душа тонкая… И такой такт… Одним словом, чудо!

– А как же Виктор? Испания?

– Это только ради Сашки… Я Виктора уже не люблю. Но он предлагает мне совершенно другую жизнь… И чего ради я должна отказываться?

– А этот твой москвич… он не женат?

– В разводе. Там есть дочка, с ней сложные отношения… Оно мне надо?

– Господи, Ирка, это на тебя совсем непохоже.

– А у меня крышу снесло. Напрочь! Ты бы видела, Лилька, какие у него руки… И как он целуется… Голова кругом…

– Да, подруга, я тебя сколько знаю, сроду таких речей от тебя не слыхивала… И впрямь, с ума спятила.

– Ага! Спятила! – радостно подтвердила Ираида.

– А Августа Филипповна в курсе?

– Нет, зачем ее волновать… Она думает, что я радуюсь испанской перспективе.

– Слушай, Ирка, хочешь мудрый совет?

– Ну, попробуй!

– Не стоит тебе мчаться в Москву. А то трахнешься, крышу снесет окончательно, и ты все поломаешь, а в результате сядешь между двух стульев. Решила перебраться в Испанию, вот и действуй в этом направлении.

– Еще чего! Чтобы я не поехала к этому человеку? Да ни за что! Поеду! И будь что будет! Мне стоит только закрыть глаза, я вижу перед собой его лицо… эти серые глаза…

– Большие?

– Нет. И мешки под глазами, и рот тонкий… Но все вместе… Я с ума схожу… Ей-богу, Лилька, если я завтра с ним не пересплю, я умру!

– Ни фига себе! Это что же, сексуальный шок? Или, как говорят англичане, «солнечный удар»?

– Ерунда. Основной инстинкт! – засмеялась Ираида, а Лиля взглянула на нее с изумлением. Смех подруги звучал даже как-то непристойно, что ли…

– Эк тебя припекло!

– То ли еще будет!

– Ох, Федор Федорович, до чего ж пес ваш тосковал! Не ел даже, уж я ему говорю, мол, хозяин скоро будет, а он… И чемоданчик ваш сгрыз, куда это годится?

– Да ладно, чемоданчик купим.

– А я вот по телевизору видала, что теперь есть такая профессия – зоопсихолог, и будто бы они могут отучить животное безобразничать…

– Ну, допустим, отучит он его безобразничать, но он ведь это от тоски, а тосковать-то он его уж точно не отучит.

– Но чего он вдруг затосковал? Вы ж почитай каждый божий день на работе до ночи, а он ничего…

– А знаете, почему он кейс сгрыз, именно кейс?

– И почему?

– Потому что я с этим кейсом уходил на целый день, а тут меня нет, а кейс вот он, стоит, непорядок, вот ему и стало страшно, вдруг он опять осиротел. Так я понимаю эту ситуацию.

– Ох и повезло же псине! Такой понимающий хозяин ему достался…

Следующий день прошел для Апельсиныча спокойно и радостно. Хозяин с ним гулял, как обычно, днем они съездили в какой-то магазин, где хозяин купил себе новый дипломат. Апельсинычу стало немножко стыдно. И чего я запаниковал? Он же вернулся, хоть и поздно, но вернулся… А что я голодал, даже не заметил… Дома хозяин положил в новый кейс какие-то бумаги, до которых у Апельсиныча зубы не дошли, а сам кейс положил на верхнюю полочку в стенном шкафу. Вот и правильно, там я его не достану…