Екатерина Вильмонт: Мужлан и флейтистка

Жена повисла у него на шее.

– Феденька! Приехал! Как я соскучилась, если б ты знал!

– А где Сашурка?

– На даче, с мамой, – многозначительно-томным голосом проговорила жена. – Ну, мы же так давно не были вместе, Федечка, я уж вся извелась без тебя.

Непохоже, подумал Федор Федорович, но промолчал.

– Ну садись, ты небось голодный? Как ты там вообще питаешься?

– Нормально питаюсь.

– Скажи, а ты надолго к нам?

– Боюсь, надолго.

– Недельки на две?

– Да нет, может статься, что и насовсем. Переводят меня в Москву.

Жена побледнела, но тут же попыталась сыграть радость несказанную.

– Правда? Наконец-то! Счастье-то какое! Вот Сашурка-то обрадуется! А что ты тут делать будешь? В министерство пойдешь или…

– Этот вопрос еще будет решаться.

– Но ты на свой объект уже не вернешься?

– Вернусь, конечно, надо же будет передать дела и вообще… Я ж его не брошу.

После действительно вкусного обеда жена начала ластиться к нему вполне недвусмысленно, а он был еще достаточно молод, чтобы не остаться равнодушным к ласкам красивой женщины.

Вечером он позвонил по телефону, данному Юрием Викторовичем. Ответил женский голос, какой-то неуверенный, как показалось Федору Федоровичу.

– Алло, я вас слушаю!

– Добрый вечер! Могу я поговорить с Елизаветой Марковной?

– Я у телефона. А вы кто?

– Елизавета Марковна, я к вам по поручению Юрия Коломенского.

– Юра Коломенский?

– Ну да.

– А разве он… в России?

– Да-да! Мы с ним вместе работаем и он просил меня передать вам кое-что в память о… его друге.

– Да? Это очень мило с его стороны. Он звонил мне недавно. Но я почему-то решила, что он за границей.

– Елизавета Марковна, вы позволите завтра в первой половине дня зайти к вам?

– Разумеется. А как вас зовут, голубчик?

– Федор, Федор Свиридов.

– А по батюшке?

– Федорович.

– То есть Федор Федорович?

– Совершенно верно.

– Федор Федорович, если вас не очень затруднит, могли бы вы прийти часиков в одиннадцать?

– Да, очень хорошо! Я живу в двух кварталах от вас. Ровно в одиннадцать буду. Адрес у меня есть.

– Бесконечно вам благодарна.

– Да не за что. До завтра.

– Куда это ты с утра завтра намылился? – полюбопытствовала Вера.

– Юрка Коломенский попросил передать какие-то документы матери его покойного друга. А уж оттуда на дачу, к Сашурке.

– Феденька, а у тебя отпуск-то будет?

– Конечно. Может, махнем куда-нибудь к морю? Шурка говорила, что научилась плавать. Да и вообще, хочется погреться на солнышке.

– Хорошо бы, но…

– Какое «но»?

– Видишь ли, Федя, мне врач не рекомендовал пока ехать на юг.

– Врач? А что с тобой?

– Ничего особенного… Это по женской линии… Сказал, в этом году лучше не надо… Может, ты вдвоем с Шуркой поедешь?

– Даже так? Что ж, поеду, – в душе Федор Федорович возликовал. Поехать к морю вдвоем с дочкой – просто мечта.

– Но если она будет тебе в тягость, возьми с собой маму.

– Маму? – взвился Федор Федорович. – Чтобы я там утопился? Да ни за что на свете! И как это Шурка может мне быть в тягость? А маму свою… отправь в какой-нибудь санаторий. Пускай там со старперами сюсюрится!

Федор Федорович и вообще-то терпеть не мог свою тещу, по многим причинам, но особенно, до зубовного скрежета, его раздражали некоторые ее словечки, такие как, например, «сюсюрики» и производные от него, а еще «кукусики». В устах тещи эти слова могли означать все что угодно. Иной раз, когда к Шурке приходил кто-то из детишек и они не в меру резвились и шумели, теща говорила снисходительно: «Ну и что? Пусть кукусики посюсюрятся!» Федор Федорович готов был ее убить. Впрочем, теща отвечала ему взаимностью. И за глаза говорила о нем «серость непроцарапанная!». Она была твердо уверена, что дочь ее достойна куда лучшего мужа, более богатого, более гламурного, или, по крайней мере, знаменитого.

Утром Федор Федорович тщательно побрился. И вышел из дому за полчаса до назначенного времени, хотел по дороге купить цветы. Он подумал, что старой женщине это будет приятно. Интересно все-таки, почему Вера отказалась ехать на юг? Он как-то слабо верил в запрет врачей. Скорее уж у нее какой-то роман и она жаждет сбагрить мужа и дочку. Ну что ж, сделаю вид, что поверил. А поехать к морю вдвоем с дочкой – просто идеальный вариант. Он думал обо всем этом как-то отстраненно, холодно. Как-то это все, вероятно, неправильно… Неправильно не ощущать даже укола ревности, разве что легкую брезгливость… которая, впрочем, не помешала ему вчера днем, а потом еще и ночью воспользоваться своими супружескими правами. Нужна женщина, так почему бы и нет?