Александра Николаенко - Небесный почтальон Федя Булкин

Как тут быть?..

Не меня, надеюсь, это спросила бабушка. Я – не знаю.

– …И встали по обе стороны той стены любимые люди.

Вернись, вернись, дедушка! – плачет Федя. Не выберешь… Да и как? Когда справа родители, мама, папа его, сын любимый и бабушка, друзья многие. Слева жена, внучки, а главное – Федя, Феденька… Звезду ему показать…

Ужас какой! Я бы тоже, наверное, как тот дедушка, выбрать не смог…

– …Но недолго так выбирала, Федя, душа старичка у стены той невидимой, повлекло ее к Господу. Прилетела она. Звезду из клюва выпустила, села на уголочек стола Создателя, а сама так чирикает, так чирикает, чик-чирик! Перья дыбом…

Услыхал Господь это чириканье. Посмотрел на пичугу. Видит, душа хорошая прилетела к нему, доброго человека.

Что, говорит, ты хочешь, пичуга? О чем расчирлыкалась?

А я, отвечает она, не знаю, что делать мне, Господи! Видала стену у сада я, и туда и сюда хочу. И там мои, и тут мои, а главное – внук мой, Федя. Звезду вот ему сорвала…

Выслушал душу Господь, нахмурился. А кроме тебя, сказал, выбирать-то некому. Не мне же за тебя выбирать? Хочешь – вниз лети, хочешь – вверх…

Долго думала, Федя, птичка-душа. Выбрала все-таки к родителям, к деткам прежним. До того уж, думает, я о них соскучилась! Решила было, да как подумала – передумала. Уже снова хотелось обратно ей. И о тех, кто внизу, успела она соскучиться. Да еще и звезда для Феденьки… Не выбрасывать же в небо назад?

Опять расчирикалась душа.

Что ты, спрашивает Создатель, решила?

Не решила, отвечает птичка, решить не могу, душа разрывается… А нельзя ли мне раздвоиться?

Оказалось, никак нельзя раздвоиться ей. Не бывает. Узнала это душа и заплакала, так сказала: лучше бы умерла я, Господи! Чем из них выбирать… Выбери Ты за меня.

Мала оказалась птичка-душа, а мудрее хозяина старого.

Улыбнулся Создатель. Подставил птичке ладошку, по головке погладил, да и выпустил во Врата…

– А звезда?! Звезда как же бабушка?

– А звезда назад в небо, Федя, взлетела.

– Назад?!

– Чтобы внучек старичка того, когда тоже старичком станет, Феденька, по звезде по этой дорогу в Город Небесный нашел…

Не понравилась! Не понравилась мне категорически эта история! Обязательно нужно будет потом почтальоном космическим стать! Пусть Бог сделает мне в стене невидной окошечко, как на почте. Буду письма с посылками разносить…

– Посмотри-ка, Феденька, белочка…

Никакая это не белочка! Слепая бабушка совсем стала, ничего не видит. Разве бывают белки такие? Они рыжие все, во-о-от с таким хвостом. А у этой не хвост, а одно мучение, и сама сплошное недоумение: седая, тощая, ветер с ветки на ветку носит.

– Просто, Федя, зима сейчас. Белку Бог на зиму в серую шубку переодел. Чтоб в снегу не видно.

– Снег белый, бабушка. Какая разница, в какой шубке по нему прыгаешь: в серой, в рыжей? Все равно как у филина на тарелке. Правда, я бы на месте его такую плохую белку и есть-то не стал…

Но не действуют на бабушку доводы разума, вот опять она за свое, как будто про филина и не слышала:

– И всякого, Федя, Господь телом дарил на спасение. Лошадку – ногами быстрыми, мышку – размером малым, бабочку – цветом с цветком одинаковым, чтоб птичка не склевала ее, как нектар будет пить, птичку – зрением острым…

Вот-вот! Это чтобы лучше, значит, видела птичка, где там, на цветке, ушами бабочка хлопает.

Мне вот папа рассказывал, что есть такой червячок, сам маленький, безобидный, как звать – не помню. Но вот если склюет его птичка, так он внутри ее ночью засветится. Сядет птичка на веточку подремать. Вот, думает, хорошо, удобно сконструировал меня Бог, маленькая я, серенькая, под листиками сижу, темно, никому меня не увидеть. А внутри ее светлячок этот фосфором сквозь листики далеко из темноты светится, филину маячком к ужину. Зачем такого червячка придумал Господь? Зачем делал птичку маленькой, если выдал ее потом с потрохами? Или это птичке за то, что червячка склевала она? Раз уж не бывает наказаний, по бабушке, без преступника? Но ведь если б не склевала его, голодной осталась бы! Червячка вместе с птичкой филин склевал. Теперь тоже засветится и склюет того филина ястреб… Пищевая цепь называется.

Ничего не скажешь, хитро придумано: одним червячком весь лес прокормил!

Всем, мол, дал вам я приспособления живыми от смерти уйти, а никто не уйдете…

– А меня чем умудрил Господь, бабушка?

– А тебя умудрил себе на беду вопросы глупые задавать, на Бога за все обижаться. На обиженных, Фитилек, воду возят.