Булат Ханов - Непостоянные величины [СИ]

Умная, привлекательная, честная. Добрая, само собой. В меру тронутая. И пишет грамотно. Пусть порой и пропускает запятые.

Кира носила бабушкин крестик и симпатизировала буддизму, хотя ее неуемная натура не сочеталась ни с христианской строгостью, ни с буддийской бесстрастностью.

Кира призналась, что ее с детства мучает странный вопрос.

— Помнишь, однажды Карлсон внезапно исчезает?

— Припоминаю.

— Когда он возвращается, то с упоением рассказывает Малышу, какое чудесное лето провел у бабушки. Как считаешь, нафантазировал это Карлсон или у него правда есть бабушка?

Роман хмыкнул.

— Эта загадка мне не по зубам.

— Иногда я думаю, что он фантазирует. Иногда, что говорит правду. В детстве я всерьез не интересовалась, откуда берутся дети и есть ли Бог. Ответы пришли сами и не то чтобы сильно на меня повлияли. Бабушка Карлсона привлекала и привлекает меня куда больше.

Роман пожалел, что он такой сухарь по сравнению с Кирой.

— Что-то подсказывает мне, что за бурное воображение нужно дорого платить, — произнес он. — Дороже даже, чем за счастье и за любовь. Я хочу, чтобы ты сохранила чистый взгляд на вещи и избежала всякой дряни.

Впервые за время их знакомства Кира прослезилась, и Роман неловко обнял ее.

— У меня нет пропеллера, и я не живу на крыше. Но я готов сойти за твоего друга, — произнес, преодолевая смущение, Роман. — Что скажешь?

Кира залила его плечо слезами.

Поражало, как уживаются в ней сентиментальность и резкость, простодушие и искушенность. Она с обожанием отзывалась о родителях: о чуткой маме, преподававшей историю в гимназии, и о папе-программисте, замкнутом интеллектуале, который из-за занятости мог неделями не интересоваться, как у дочери дела, а затем без предупреждения отвести ее в кино и устроить праздничный ужин. Они регулярно бранились по пустякам вроде неверно истолкованной интонации или десятиминутного опоздания, и Роман удивлялся, как быстро он втягивается в спор и как долго остывает.

Примирялись они шумно и делали философские выводы.

— Как это сложно — быть бабой, — изрекала Кира.

— Как это сложно — быть, — выводил Роман.

Кира регулярно жаловалась — на педантичных преподавателей, на спешку в метро, на косые взгляды незнакомцев, на цены в «Милавице». У Киры постоянно болел живот, и Роман гладил его, отвлекая внимание девушки историями из жизни писателей и поэтов.

— Правда, что Некрасов любил карты?

— Истинно так. Даже свою жену, Авдотью, он выиграл у Ивана Панаева, вместе с которым руководил «Современником».

— Врешь.

— Ни капли.

— Как низко! Все вы на такое способны!

— Ну-ну, Кира. Во-первых, не все. А во-вторых, про Панаева я сочинил.

— Вот, значит, как!

Роман находил, что прием отвлечения заметно действеннее, чем многословные утешения. Кира забывала о боли и переживаниях, погружаясь в диалог. Единственный минус метода состоял в том, что с каждым разом количество историй о литераторах сокращалось.

При малейшем недомогании Кира подозревала, что к ней подкралась смертельная болезнь.

— У меня злокачественная опухоль, — говорила она. — Это рак.

Поначалу Роман списывал это на специфический юмор, но смущала более чем серьезная интонация.

— Рак чего? — полюбопытствовал Роман, когда до него дошло, что Кира не шутит.

— Рак всего.

— Разве так бывает?

— Бывает.

— Да ты просто ипохондрик.

— Кто-кто?

— Ипохондрик. Человек, которому мнится, будто его одолевают жуткие недуги. То рак, то сердечная недостаточность, то психические расстройства.

— Никакой я не ипохондрик! Ты недооцениваешь угрозы!

— Любой ипохондрик утверждает то же самое.

Они вновь спорили до хрипоты и вновь горячо раскаивались. Роман накупал Кире полный пакет еды, чтобы она готовила в общаге: рис, гречку, фунчозу, консервированную фасоль. В конце концов, при всех стычках и взаимных уколах Кира продолжала держаться вне всякого формата и не помещалась в скучную обыденность.

Роман время от времени писал Кире послания на тетрадных листах и передавал при встрече. Послания должны были соответствовать двум критериям: а) искренность; б) отсутствие слов «любить», «красивая», «хорошая», «умная», «девушка» и производных от них. Никаких прямых высказываний. В ответ благодарная Кира приоткрывала блокнот со своими стихами.

В октябре она остудила эпистолярный пыл Романа, заявив, будто у него дурацкий почерк.

— Буквы ровные и не сливаются, — оправдался Роман. — Главное, что понятно и легко читается.