Булат Ханов - Непостоянные величины [СИ]

— Обещаю до пяти позвонить.

Спускаясь по лестнице, Роман обнаружил две вещи, не замеченные поначалу. Во-первых, четвертый этаж. Во-вторых, в квартире нет противных запахов — от стен ли, от пола, от мебели, от жильцов бывших.

Марат Тулпарович

Директор самолично снял трубку и сразу взял доверительный тон. Сообщил, что едва вернулся с совещания. Педагог им требуется, и Роман может заглянуть в школу хоть сейчас. Вы просите вакансий? Их есть у меня.

Огороженная спортивная площадка с покрытием из резиновой крошки, баскетбольными щитами и воротами для мини-футбола давала понять, что к чему-чему, а к спорту в школе настроены серьезно. Учебное здание из четырех этажей, точно вытесанное из белого камня, смотрелось свежо.

Вахтерша в будке объяснила, что директорский кабинет искать следует в конце коридора. На полу там и сям попадались остатки строительного мусора. Один рабочий на корточках красил плинтус. В запыленных штанах, где карманов было что на жилетке Вассермана, и в рубашке в черно-белую клетку, рабочий управлялся с кистью по-свойски и в меру неряшливо.

Секретарь, немолодая дама, представившаяся Еленой Витальевной, сказала, что директор пока занят.

— У него родительница. Посиди тут. Устраиваться пришел?

— Да.

Роман занял стул напротив секретарского стола и положил на колени рюкзак и портфель с ноутбуком. Елена Витальевна отодвинулась от монитора и оценила посетителя взглядом из-под очков.

— Что преподаешь?

— Русский язык и литературу.

— Полезное дело. Алина Фёдоровна довела свой одиннадцатый класс до выпуска и ушла. В июле замену не подобрали, а в августе Марат Тулпарович одного педагога не принял.

Роман пожал плечами на это «довела», избавив себя от необходимости озвучивать пошлость в духе «всякое бывает» или «случается и так».

После родительницы настал черед Романа.

Чтобы поприветствовать его, директор поднялся из-за стола. Богатырские габариты директора внушали уважение. Высокий, ширококостный, с волосатыми руками, он мог показаться атлетом, если бы не малость выпуклый, небогатырский живот. Маленький подбородок и живая улыбка делали его похожим на ребенка, поэтому нельзя было с уверенностью предположить, сколько Марату Тулпаровичу лет. Тридцать, сорок? Голубая рубашка с короткими рукавами в сочетании с синим в тонкую белую полоску галстуком подтверждали, что даже на время ремонта директор не позволит себе являться на службу в свитере или, страшно подумать, футболке.

Обменялись приветствиями.

— Что заканчивали?

Осознавая, какой он недогада, Роман стал доставать из портфеля документы, стараясь при этом надолго не отрывать взгляд от директора.

— МГУ, филологический.

— Московский университет? — уточнил Марат Тулпарович.

— Да. Вот.

Роман протянул директору папку.

— Красный, — с уважением отметил Марат Тулпарович. — Преподавали?

— Нет. Два года работал репетитором.

Директор еще раз открыл паспорт.

— Почему переехали в Казань? Редкий выбор для молодого москвича.

— Дедушка родом отсюда. В детстве много славных историй рассказывал. Еще собираюсь научную работу писать о казанском поэте Петре Перцове. Это друг Пушкина, — добавил Роман, видя, что имя Перцова ничего Марату Тулпаровичу не говорит.

— Не сорветесь в Москву посреди года? — спросил директор, улыбаясь и вместе с тем серьезно.

— Настрой у меня решительный, — заверил Роман. — Уже снял квартиру неподалеку.

— Где, если не секрет?

— На Красной Позиции.

— Настрой и правда боевой, — согласился Марат Тулпарович. — Что ж, работа вас ожидает интересная, пусть и нелегкая. Я сторонник привлечения в школу молодых специалистов. В прошлом году пришел информатик, в этом году — преподаватель английского. Все полны сил и хотят трудиться. Я три года директор и вижу, что детям нравится заниматься с молодыми мужчинами. Мужчинам проще завоевать доверие и авторитет.

— У меня получается наладить контакт с учениками, — на всякий случай сказал Роман.

— Бывают и неудачи, — продолжил Марат Тулпарович. — К нам историк устраивался. Начитанный, эрудированный. Панк при этом. Через неделю уволился. Не справился с детьми. Сказал: «Нет, не мое».

— По-моему, слабый поступок, — сказал Роман осторожно: дозволено ему выносить суждения или пока нет? Директор неудовольствия не выразил. — Обещаю отнестись к работе ответственно. Если бежать от трудностей, то никогда не обретешь себя.