Татьяна Казакова - Она нечаянно нагрянет

Тетю Дусю поместили в комнату к бабушке, она сама так захотела, хотя пустовала еще одна комната, там раньше Митька жил, но почему-то комнату ту не любили, только иногда редким гостям, остававшимся на ночь, стелили там постель. На чердаке нашли много полезных, а еще больше бесполезных вещей, которые Валька безжалостно вынесла во двор. Хотела среди материных вещей найти подходящее по размеру платье, но все было мало – тетя Дуся была крупная женщина. Тогда бабушка показала на свой сундук.

Валентина взяла маленькую скамеечку, Анечка тут же рядышком пристроилась на своем стульчике, глазки загорелись любопытством, видимо, ожидая какого-нибудь волшебства. Валентина достала из металлической банки из-под чая ключи и открыла сундук – сразу по комнате разнесся привычный запах старых вещей, смешанный с лавандой, которую бабушка всегда выращивала, сушила, помещала в марлевые мешочки и, приговаривая, что «это от моли первое средство», раскладывала в ящики и шкафы с одеждой. Вот старый бабушкин сарафан, расшитый камешками, она говорила, что это еще ее бабушки. Анечка тут же стала разглядывать каждый камешек и спрашивала.

– Это какой камешек, бриллиант? А это какой? Жемчуг?

Валька никогда не видела, чтобы сарафан кто-нибудь надевал. Маленькой она тоже очень любила смотреть, как бабушка разбирает сундук. Она также брала маленькую скамеечку, садилась рядышком и, затаив дыхание, слушала неторопливый бабушкин рассказ про то, как в простом ситцевом платье венчалась бабушкина мать, а потом ее муж ушел на войну и там погиб, как она после его смерти вырастила троих детей и вынянчила шестерых внуков. Бабушка перебирала старые вещи, и про каждую рассказывала свою историю. Валька достала детскую вышитую рубашку – это ее крестильная рубашка. Бабушка сама ее крестила, матери все некогда было, а отец все время был на каких-то заработках, пока совсем не пропал. А вот Анечку Валька не крестила, не хотела идти к местному священнику, он ей жутко не нравился да и вообще, кому это надо. Теперь она сама все это рассказывала своей дочке, а бабушка с улыбкой слушала ее.

– Ой, это же мое выпускное платье, я и забыла про него. Надела-то всего один раз, и мать поскорее спрятала. – Она обернулась к бабушке, показывая платье. – Ба, ты думала я его надену? Нет? Ну пусть себе лежит. Вроде все, ничего не осталось.

– Смот-и под га-етой.

– Под газетой? – И правда, на самом дне под газетой прощупывалось что-то мягкое. Валька сняла газету и ахнула.

– Откуда это?! Почему ты раньше не показывала?

– От Клавки п-ятала, боялась, отымет. Мои п-атья, выходные, хо-ошие. Дуся, носи на здо-овье. Анюте отдай там бусики в мешочке. Нашла? Пусть иг-ается.

Анечка, получив бусы, округлила от восторга глаза, сразу же их надела и побежала смотреться в зеркало.

– Тетя Дусь примерьте вот это, покажитесь нам.

Евдокия Мавеевна вышла в соседнюю комнату, оттуда послышались громкие возгласы и, наконец, разрумянившаяся и помолодевшая соседка мелкими манерными шажками вошла в комнату. Валентина только руками всплеснула.

– Тетя Дусь, да вы прямо красавица и молодая совсем.

– Да будет тебе. Скажешь тоже, молодая. Спасибо тебе большое, Татьяна Иванна, – счастливо улыбалась она.

– Тетя Дусь, померяйте еще вот это шерстяное.

– Нет, Валюха, еще вот юбку с кофточкою примерю и все. А эти наряды еще бабушке пригодятся. Хватит лежать-то, Иванна. Ты уже говорить-то стала как хорошо, скоро пойдешь у нас.

Анечка, глядя на тетю Дусю, тоже захотела продемонстрировать свои наряды. Она надела платье и, подражая манекенщицам на подиуме, прошлась по комнате. Все захлопали в ладоши, Анечка неторопливо удалилась и через несколько минут явилась в новом наряде.

– Артистка будет, как есть артистка.

Потом еле-еле уложили эту артистку спать, а сами сели около бабушки, которая под тихий разговор, незаметно задремала.

– Валь, а не попадет тебе от американца-то, что не пришла сегодня?

– Он разрешил.

– Ты ж не рассказала, как там вчера все прошло. Гости-то довольны остались?

– Да, все хорошо. Там один парень мой портрет нарисовал, так похоже, и мне подарил. Я завтра привезу.

– Забыла, я как твоего американца звать?

– Макс.

– Макс… Это что ж, Максим, что ли?

– Не знаю, сказал, Макс, так и зову.

– Ну Макс, так Макс… Валь, а Макс этот к тебе как? Нравишься ты ему или как?

– Вчера думала, что нравлюсь. Он меня хозяйкой назвал.

– Значит нравишься.

– А сегодня так сухо поговорил. Нет, не нравлюсь я ему, тетя Дусь. У него, наверное, всякие модели знакомые…Он, знаете, какой умный… А еще он обещал научить меня на компьютере работать, сказал, что секретарем тогда смогу работать и английскому обещал научить.