Мария Воронова - У тебя есть я

– Люди помнят, Риточка, – сказал редактор, когда они вышли на главную дорожку, – просто сегодня рабочий день, они позже подойдут.

Она кивнула и украдкой взглянула на экран мобильного, не вынимая его из сумочки. Ни одного пропущенного, помнят, ага!

Только войдя в квартиру, все поняли, как замерзли. Маргарита бросилась за шерстяными носками и шалью для девушки, а Давид быстро достал из холодильника водку и разлил в рюмки.

Стол Маргарита сервировала утром, чтобы не смущать гостей хозяйственными хлопотами, и, наверное, сделала это зря, потому что сейчас они четверо смотрелись потерянными за большим столом, уставленным тяжелым хрусталем и столовыми приборами.

Выпили стоя, не чокаясь, Маргарита закашлялась и побежала в кухню за закусками и, пока несла, совершенно охмелела. Давид тем временем налил по второй. Редактор отсалютовал Костиной фотографии, сказал: «Ну, земля, как говорится, пухом» и замахнул рюмку, сделав это так технично и аппетитно, что Маргарита тоже выпила одним глотком.

В голове тут же образовалась радостная и приятная легкость, сквозь которую она с трудом понимала, что собравшиеся чего-то от нее ждут. Кажется, она главная персона здесь, как вдова, и должна вести себя соответственно. Надо как минимум расчувствоваться, а лучше заплакать.

– Ой, у меня ж блины, – подхватилась Маргарита.

Она зажгла газ под двумя чугунными сковородками, достала из-под стола кастрюлю с тестом, которое от долгого ожидания вспенилось даже как-то гневно, и быстро очистила половинку картофелины, чтобы смазывать сковороды маслом.

Тут в кухню вошла девушка и мягким, но решительным движением отобрала у Маргариты половник.

– Я сделаю, сделаю, – сказала она.

Выдав девушке лопаточку и блюдо для готовой продукции, Маргарита вернулась к столу. Мужчины сидели рядышком, пили, закусывая маринованными грибочками, и о чем-то вполголоса говорили.

Она опустилась на стул возле редактора. Голова покруживалась, но вдова храбро протянула Давиду пустую рюмку.

«Ему, бедняге, сейчас просто необходимо напиться до отключки, – решила она, – положу его в кабинете, пусть выспится. Я-то ладно, со мной ясно, вдова, а он? Оксана так и зависла между жизнью и смертью, врачи говорят то одно, то другое, и он по десять раз на дню ее хоронит, бедняга… Она же для него вся жизнь, не то что Костя… Так, стоп! Что это еще за пьяная мысль! Костя тоже был для меня жизнью, просто нам с ним не пришлось вместе пережить такие страшные испытания… Нет, ну что это за мысль, что у них – настоящее, а у нас с Костей – нет! Просто не надо пить, если не умеешь, дорогуша…»

Подумав так, Маргарита выпила до дна.

– Слушайте, – вдруг сказала она редактору, – но неужели же последний кусок, что я вам прислала, оказался так плох, что его прямо вот никак никуда нельзя было пристроить?

Редактор взглянул на нее изумленно и потянулся к бутылке. Маргарита придержала его руку:

– Нет, Давочка, ты наливай. Я слышала, что руку менять нельзя.

– Совершенно верно, – улыбнулся Давид.

– Хорошо, что больше никто не пришел. Близкие здесь, а лицемеров нам не надо.

– Ну, давайте за это.

– Давайте.

– Так что не так с тем куском? – наседала Маргарита с пьяной настойчивостью.

– Все так, Риточка, все так! Я вам больше скажу: это эссе – лучшее, что выходило из-под пера Константина Ивановича…

– Да? – Маргарита от изумления покачнулась на стуле.

– Великолепный текст, просто жемчужина в творчестве вашего покойного супруга.

– Так в чем тогда дело? Почему его нельзя включить в книгу?

– А вы разве не поняли?

Маргарита энергично покачала головой.

– Ну как же, голубушка! Он же представляет собой сжатый вариант первой книги Константина Ивановича.

Она быстро налила себе морса и выпила, надеясь этим хоть немного протрезвиться и понять, что происходит.

– Но это невозможно.

– Риточка, вы, верно, давно читали «Жертву героя», и не помните.

Маргарита поморщилась, услышав название, которое категорически ей не нравилось, и подумала, нельзя признаваться в том, что Костя просил ее не читать своих книг.

– Я тоже решил, что память меня подводит, и внимательно все проверил, так что с полной ответственностью теперь заявляю, что эссе про Домбровского – это конспект первой книги Константина Ивановича.

Маргарита нахмурилась и сильно ущипнула себя за ухо. Где-то она читала, что таким образом можно выгнать из головы хмель.

– Прекрасная статья, логичная, стройная, легкая, самобытная, – разливался редактор дальше, – но читатели, приобретая книгу, надеются найти новый материал, а не пересказ старого. Вы согласны, что помещать это эссе в новую книгу было бы не совсем этично?