Мария Воронова: У тебя есть я

И никогда в своей жизни, ни до, ни после того вечера, он не вожделел женщину так сильно, как тогда хотел трахнуть одноклассницу. Это был какой-то совершенно животный, свирепый порыв, что у него даже скулы сводило.

И все же в последнюю секунду ему удалось остановиться. Пряча глаза, он пробормотал, что пока хочет быть один, не готов к серьезным отношениям, а одноклассницу считает слишком хорошим другом, чтобы портить все сексом.

И убежал, хотя возбужден был так, что искры из глаз сыпались.

На улице он немного отдышался и интуитивно понял, что избежал какой-то страшной опасности, хотя и не сообразил тогда, какой именно, но на всякий случай дал себе зарок больше никогда не пить и держался этого правила до сих пор.

Теперь понятно, от чего он тогда уберегся. Поддался бы соблазну, превратился бы в такого же, как Рогачев, вампира, питающегося чужой радостью.

А толстая одноклассница стала еще в три раза толще, по классике жанра вышла за дрища, и Бог многократно благословил их союз качественными детишками.

Он видел ее несколько лет назад на встрече одноклассников, куда сдуру поехал в сентиментальной надежде повидаться с Леной, которая, естественно, не пришла.

Одноклассница не без злорадства заметила, что он до сих пор один, Зиганшин признался, что в тот вечер так хотел ее, что еле ноги унес, и последний ледок между ними был сломлен.

Ирочка протянула ему стакан воды, заставив вынырнуть из воспоминаний.

Хорошая женщина… А ведь могла распорядиться информацией совсем иначе. Например, шантажировать Оксану или просто рассказать все Давиду Ильичу из соображений якобы справедливости.

Все в этом деле – хорошие люди, тем легче было Рогачеву их мучить.

Он мог хотя бы отдалиться от старого друга, но нет, ему нравилось наблюдать, как Оксана корчится от бессильной ненависти. Нравилось, наверное, еще изображать перед собственной женой, что «первая любовь не ржавеет», демонстративно вздыхать по Оксане, чтобы Маргарита полнее чувствовала собственное ничтожество.

А когда гости уходили, Давид, наверное, радовался, как ему повезло с другом.

И это Оксана тоже должна была терпеть. Только всему есть предел.

Выйдя от Ирочки, Ямпольская и Зиганшин как по команде глубоко вдохнули колкого морозного воздуха. Сели в машину, но Зиганшин не спешил трогаться.

– Дай-ка сюда. – Он протянул руку.

Анжелика достала из сумочки телефон Оксаны Максимовны. Зиганшин удалил будильник на девятнадцать сорок пять и вернул Ямпольской.

– Ну что, за неустановлением лица? – усмехнулась она.

– За ним, родимым.

– А как же истина?

– Это такая истина, что уже хуже вранья.

– Согласна.

– Эх, не бывать мне начальником отдела…

– И никто не узнает, какие у меня мощные ум и интуиция…

– Что поделать.

– Да уж, нечего поделать. Поехали к Давиду Ильичу. Только он не дома, а в больнице с женой.

Не успел Зиганшин проснуться в субботу и помечтать о ленивом выходном, как Фрида огорошила его новостью, что они едут в центр планирования семьи.

– В смысле? – спросил Зиганшин, отзевавшись. – По мне, так мы уже напланировались дальше некуда.

Оказалось, нет. Мама Фриды и мама Зиганшина дали денег на суррогатную мать, и когда Фрида чуть не замерзла в автобусе, это она, оказывается, ездила к врачу и выяснила всю процедуру.

– Нет, нет и нет! Никуда не поеду. И так пятеро.

– Слава, во-первых, думай о том, что общее количество детей возрастет всего на двадцать процентов, а главное, ты имеешь право на своего собственного ребенка.

– Интересно, а эти чьи?

– Ты имеешь право, – упрямо повторила Фрида.

– А ты?

– У меня из-за сильных спаек не получится взять яйцеклетку.

– Ну и все. Хватит нам ребятишек. Батоны только-только спать по ночам начали, и снова-здорово. Верни мамам деньги, и закрываем проект.

Фрида продолжала сидеть на краю постели, внимательно глядя на него.

– Нет, – повторил Зиганшин уже без прежней уверенности, – ну нет.

– Собирайся.

– А если она нас обманет? Такое сплошь и рядом. Деньги возьмет, а ребенка оставит себе, и ничего ты не сделаешь.

– Ничего. Мы это обсуждали, и мамы готовы к такому повороту.

Зиганшин поморщился:

– Фридочка, правда, не нужно этого.

Она встала:

– Славочка, неужели ты до сих пор думаешь, что твое мнение тут что-то еще значит?

Он засмеялся.

– Что ты, зайчик.

– Ну и собирайся тогда.

Зиганшин взял Фриду за руку и притянул к себе: