Такидзи Кобаяси - Краболов

— Ваша, наверно, деньга нет?

— Нет.

— Ваша бедняк?

— Да.

— Значит, ваша пролетарий. Понял?

— Гм!..

Русский, смеясь, начал ходить по комнате. Иногда он останавливался и смотрел на рыбаков.

— Богачи ваша так делают. (Сделал вид, что душит). Богачи все стал толстый. (Развел руками, показывая, как растет живот). Ваша плохо бедняк будет. Понял? Япония — страна нехорош. Который работай — так. (Сморщился, согнулся, Как больной). Который не работай — так. (Прошелся с высокомерным видом).

Молодые рыбаки заинтересовались.

— Так, так, — смеялись они.

— Который работай — так. Который не работай — так. (Повторил прежнее). Так нехорош. Который работай — так. (Теперь, наоборот, выпятил грудь, гордо выпрямился). Который не работай — так. (Вид, как у старого нищего). Так хорош. Понял? Россия страна—такой страна. Только который работай! Только который работай — так. (Гордо выпрямился). Россия не работай — нету. Хитрый нету. Который душит нету. Понял? Россия совсем не страшный страна. Что другие говорил — неправда.

Рыбаки смутно подумали: не есть ли это та самая страшная «красная пропаганда»? Но, с другой стороны, им казалось, что пусть это и «красная пропаганда», а все это удивительно верно. Они были очень заинтересованы.

— Поняли! Поняли! Правильно говоришь!

Русские о чем-то оживленно заговорили. Китаец слушал. Потом он опять заговорил, запинаясь, по одному подыскивая слова.

— Есть который не работай, получай деньги. Пролетарии всегда —так. (Втянул шею). Так не годится, Пролетарий наш один раз, два, три... сто, тысяча, пятьдесять тысяч, сто тысяч, все, все так. (Показал, как дети берутся за руки). Будет сильный. Так надо. (Похлопал себя по руке). Не сдайся! Никому! Понял? Никому!

— Да, да.

— Который не работай — убежал. (Сделал вид, что со всех ног убегает). Хорошо, правда? Который работай, пролетарий — гордый. (Прошелся с важным видом). Пролетарий самый важный. Пролетария нету — все хлеба нету. Все умирай. Понял? Да, да! Япония еще не годится. Который работай — так. (Согнулся со страдальческим видом). Который не работай — так. (С чванным видом показал, как будто бьет и валит другого). Это не годится. Который работай — так. (Угрожающе выпрямился, сделал вид, что набрасывается, опрокидывает и топчет). Который не работай — так. (Сделал вид, что убегает). Япония только работай. Хороший страна! Пролетарский страна! Понял?

— Да, да, поняли!

Русский издал странный звук и затопал ногами, как будто приплясывая.

— Япония, который работай, сделал так. (Делает вид, что встает и сопротивляется). Радоваться. Россия все радоваться! Банзай! Ваша вернуться пароход. Ваша пароход, который не работай — так. (Чванный вид). Ваша пролетарий сделай так. (Сжал кулаки, потом сделал вид, что берется за руки и опять нападает). Хорошо, победил! Понял?

— Понял! — Молодой рыбак, не замечая собственного волнения, крепко сжал китайцу руку. — Сделаем, непременно сделаем!

Сендо думал, что это и есть «красная пропаганда». Их подстрекают на что-то ужасное. Вот этими руками Россия обведет Японию вокруг пальца!

Когда русские кончили, они что-то кричали, крепко трясли рыбакам руки. Потом обняли их, прижимаясь щекой с жесткими волосами. Смущенные японцы отворачивались, у них деревенела шея, они растерялись...

Рыбаки возбужденно требовали рассказов еще и еще, хотя и поглядывали с опаской на дверь «нужника». Стали рассказывать о тех русских, которых им пришлось видеть. Всё, что говорилось, проникало в самую душу, как будто впитанное пропускной бумагой.

— Ну, довольно!

Видя, что все возбуждены и увлечены рассказом, сендо ткнул в плечо с жаром говорившего рыбака.

Радист перехватывал радиотелеграммы, которыми обменивались другие суда, и сообщал о них инспектору. Судя по этим сведениям, «Хаккомару», по-видимому, отставал. Инспектор выходил из себя. Его недовольство с двойной силой обрушивалось на рыбаков и рабочих. «Эти» были козлами отпущения всегда и везде. И вот инспектор и начальник рабочих устроили соревнование между пароходной командой, с одной стороны, и рыбаками и рабочими — с другой.

Когда в ловле крабов команда брала верх, рыбаки и рабочие готовы были плюнуть с досады, хотя они работали не на себя. Инспектор радостно потирал руки. Всех охватил азарт: «Сегодня выиграли!» — «Сегодня проиграли!» — «Как бы сегодня не проиграть!» Потянулись сумасшедшие, сочащиеся кровью дни. Производительность возросла на пятьдесят - шестьдесят процентов. Но на пятый, на шестой день напряжение стало спадать, как будто обе стороны упали духом. Во время работы головы бессильно опускались. Инспектор, не говоря ни слова, рассыпал удары. У застигнутых врасплох вырывались короткие стоны. Все работали молча, словно разучились говорить. На такую роскошь, как разговор, не хватало времени.