Бронислава Бродская - Биарриц-сюита [СИ]

Женя опять вспомнила о неприятной перепалке с подругой по-поводу Дениса. При одном упоминании этого имени она становилась невменяемой, не могла себя контролировать, воспоминания о нем были слишком болезненными. Денис оставался зияющей раной, которую Женя запрещала себе бередить.

Мальчишка проснулся и подруга привела сына к столу. Он был в пижаме, угрюмо сосал большой палец, и исподлобья смотрел на Женю. Подруга засуетилась с полдником. Женя заставила себя улыбнуться. «Привет! Как ты, брат?» — с деланным энтузиазмом спросила она. Ребенок молчал и продолжал сосать палец. «Боже, какой противный. Все эти слюни, растянутая пижама, пристальные глаза…» — дети Женю не умиляли. «Коленька, это тетя Женя. Помнишь ее?» Ребенок медленно подошел к Жене и прислонился к ее коленям. «Возьми его… я сейчас вернусь. Пойду одеваться. Через пять минут мама придет». Жене ничего не оставалось, как посадить мальчишку на колени. От него пахло мочой и какой-то молочной едой, то ли кашей, то ли кефиром. Волосенки у него были редкие и сквозь них просвечивала розовая кожа. Мальчик безучастно сидел, не пытаясь слезть. «Расскажи ему что-нибудь» — крикнула из комнаты подруга. «Неужели она не понимает, что мне ее ребенок в лом» — раздраженно подумала Женя. Громко зазвонил звонок, пришла бабушка, наконец то! Подруга, уже почти одетая, открыла дверь, мальчишка увидел бабушку и улыбнулся. Женщина раскрыла руки и ребенок сразу со всех ног к ней побежал. «Ой, вот и мои родители так бы играли с внуком» — Женя была, наверное, готова сделать им такое одолжение, но с этим не складывалось, совершенно. Она даже не могла представить себя с животом, рожающей, орущей… гадость, кровь, слизь! Ее даже передернуло от одной этой мысли.

На Самоубийцу они решили не идти. Жене позвонила другая подруга, и убедительно рекомендовала пойти на Звягинцеву…, якобы, отчет о спектакля востребован в Театрале. Через субботние вечерние пробки до Театра Драматургии и Режиссуры на Беговой Женя с подругой добирались сто лет. Там была премьера: Путешествие Алисы в Швейцарию . Проблема эвтаназии! Режиссер Виктория Звягинцева, которую Женя лично знала. «Надо будет зайти к ней за кулисы. Обязательно! Может и напишу о спектакле. Посмотрим, что там у них вышло.» Настроение у Жени было в этот вечер и так не ахти, а мрачный спектакль сделал его еще хуже. Все так откровенно и тягостно. Какая страшная тема!

После спектакля подруга уехала на метро отпускать мать, а Женя отправилась домой, хотя ей позвонили ребята и настоятельно к кому-то звали, обещали, что будет «классно». Но, Женя во власти жутких неотвратимых проблем ужасного выбора матери и дочери, была не в настроении никуда ехать. Она скупо сказала матери, что спектакль ей понравился, но когда они пили чай, и мама говорила, что «она рада за папу, что он в Биаррице», Женя мрачно думала о ситуации пьесы и проецировала ее на себя и своих родителей. Родители наводили на нее уныние, но без них она своей жизни не представляла.

В воскресное утро Женино настроение не наладилось. За окном было серо, пасмурно, хотя дождя пока не было. Она долго валялась в кровати, как обычно, испытывая комплекс вины: мать ждала ее завтракать. Было не очень понятно, куда себя приткнуть и что делать вечером. Злость на подругу по-поводу вопросов о Денисе накатила с новой силой. Если бы она тогда могла все от друзей скрыть, но получилось, что все произошло у всех на виду и скрыть ничего не удалось. Женя наивно полагала, что все забыто, но оказалось, что нет. Она лежала под теплым одеялом, и эта утренняя нега, лень, расслабленность опять привычно навеяла на нее мысли о мужчине, о сексе. Все Женино тело напряглось, внизу живота защекотало. Нужна была разрядка. Женя была молодая здоровая, скорее всего «сексуально одаренная», женщина, мужчина ей был просто нужен, но его не было. Никакого. Тут могли бы помочь «игрушки», продающиеся в секс-шопах, но Женя не могла побороть робость, чтобы зайти и купить большой резиновый «инструмент» с моторчиком на батарейке. Как она попросит такое показать? Как возьмет это в руки? Как на нее посмотрят? Кто там будет за прилавком? Нет, ужас! Никогда она туда не пойдет. Ей было почти тридцать, и вынужденная, стыдная, запоздалая, надоевшая девственность, воспринималась ею, как клеймо, ненужный груз, от которого хотелось избавиться, причем иногда ей казалось, что любой ценой. Следовало просто «сделать это», как бы «поставить галочку», почувствовать себя нормальной, взрослой, уверенной в себе женщиной. Но, как это сделать самой? На ум приходили мерзкие грубые анекдоты. Женя была уверена, что если бы об ее «проблеме» узнали друзья, женщины злорадно усмехнулись бы, а мужчин проблема «дефлорации» такой тетеньки, как она, просто отпугнула бы. Если девочке шестнадцать — это наверное для парней «круто», а она-то подержанная, тридцатилетняя девица, как раньше говорили «старая дева», причем в буквальной смысле.