Карел Мисарж - Окраина

Они возвратились в прихожую и по невысокой лестнице поднялись к темной площадке. Долго старались попасть ключом в замочную скважину, светили себе спичками. Всякий раз, как Франтишек чиркал спичкой, стеклянная филенка двери вспыхивала разноцветными огоньками, как церковное окно. И маленькая прихожая — будто часовенка. Слабая лампочка осветила шкафчик, тесно уставленный банками с вареньем, затем табуретку, полочку со старомодной обувью. В кухне — белая мебель, в углу — вполне современная плита. Гостиная вся в малиновых покровах и белоснежных салфеточках. Малиновой скатертью покрыт овальный стол, малиновые чехлы на креслах, на кушетке. Буфет забит посудой. Малиновые покрывала и на огромных супружеских кроватях в спальне. Франтишек с любопытством заглядывает в гардероб. Там он находит потертую меховую шубу, шляпки с вишенками, бессильно свисающие с вешалок платья непривычного фасона и расцветки. Повсюду стоит запах нафталина, выдохшихся духов и фруктов.

— Как же мы решим? — беспомощно спрашивает Франтишек.

Квета будто не расслышала — она снует по квартире, как мышка. Там, где она побывала, остаются выдвинутые ящики, открытые шкатулки, растворенные окна. Открыв все, что можно, она с разбегу бросилась на диван в гостиной, перекувырнулась — мелькнули белые бедра — и уселась с довольным видом, сложив руки на коленях.

— Мне тут нравится. Настоящая квартира.

Франтишек не знает, как принять ее оптимизм. Он берет в руки то клубок пряжи, то муфту кроличьего меха, шаль с бахромой, наперсток, графин для ликера и снова осторожно кладет предметы точно на прежнее место.

— А мне, напротив, все тут как-то мешает…

Вместо ответа девушка встала ногами на диван, раскинула руки и, словно неживая кукла, упала в объятия Франтишка — он еле-еле успел ее подхватить. И не успел он еще обрести утраченное равновесие, как она, упершись пятками в вытоптанный ковер, потянула его к себе, на диван. Она сжимает и разжимает колени, одной рукой слегка отталкивает, другой еще ближе притягивает его — руками, ногами, всем телом добивается, чтоб он оказался на ней. И при всем том бормочет:

— Не помешает нам это старье! Что не пригодится, запрем в один сундук…

Но Франтишку ясно, что вовсе не какие-то там шляпки с вишенками сейчас у нее на уме. Он целует ее в губы — и оба застывают в смешной, неестественной позе. Первой открыла глаза Квета и увидела над собой старинную люстру со стеклянными висюльками; чуть позже очнулся Франтишек и, хотя Квета сжимает его руками и ногами, поправил скатерть на столе, которую они почти совсем стащили, падая на диван. Потом оба передвинулись к краю старинного дивана, сели, и Квета тесно прижалась к Франтишку, прошептав ему на ухо:

— Это хорошо. Мне бы не хотелось — так вот. Я всегда представляла это себе иначе.

Франтишек тихонько засмеялся. Светлые Кветины волосы щекочут ему ухо, лицо, шею.

— Значит, ты много об этом думала? — спросил он, подчеркивая словечко «это».

Он ожидал, что Квета закроет ему ладошкой рот, разыграет оскорбленную, но она, прижавшись нежной щечкой к его щеке, честно призналась:

— Сначала нет, а потом все время!

Франтишку стало страшно, что Квета услышит, как бурно забилось у него сердце. В этой мертвой комнате лихорадочное биение сердца должно отдаваться так гулко… И он сдерживает дыхание, чтоб слова его прозвучали естественнее:

— И с каких пор?

— С каких пор? — Квета длит волнующую игру. — С тех пор как мы ночевали в детдоме в разных комнатах…

Франтишек попытался принять шутливый тон. Он чувствовал, как дрожат у него руки, он хотел бы сидеть вот так хоть до ночи — и в то же время ему хочется, чтоб все это уже кончилось, потому что возбуждение изнуряет его, лишает способности рассуждать логически.

— Жаль, что я не знал!..

Квета порывисто тряхнула головой:

— Там это было невозможно!

Словечко «это» начинает сводить Франтишка с ума.

— А теперь — возможно? — сдавленным голосом спросил он.

Квета молча кивнула. И вдруг рассмеялась, соскользнула на ковер, снизу преданно глянула на Франтишка. Весело защебетала, будто пересказывая прочитанную книгу:

— Вот переберемся сюда — и все время будет можно… Утром, в полдень, вечером, когда кому из нас захочется!

В наивном предвкушении будущих наслаждений они перелистали кухонный календарь, определяя день свадьбы. До нее еще далеко: Франтишку надо сперва получить ордер на квартиру, надо решить, что делать с вещами старой дамы — после беглого осмотра их ни он, ни Квета не сомневаются, что покойная была истинной дамой, — и еще он должен представить Квету родителям. Вернее, не должен, он ничего от них не ждет, ничего ему от них не нужно, но расстались они по-хорошему, так зачем же огорчать их стареющие сердца, скрыв от них свою женитьбу? Все это он высказал Квете, и та не возражала. Затем они погасили свет, вышли, заперев дверь, и, очутившись на улице, подняли глаза на темные окна и одновременно сказали: