Виржини Гримальди - День, когда я начала жить

– Все так, но если ты не прочтешь письмо, то ты будешь себя постоянно спрашивать, зачем ты понадобилась своему Родольфу, – сказала Камилла. – И в этом случае ты также испортишь свой день.

Мари, соскользнув в бассейн, ушла с головой под воду. Камилла права: это письмо не оставит ее в покое до тех пор, пока она не распечатает конверт. Ведь она только и думает о письме, с тех пор как Арнольд вручил его.

Пожалуй, именно этого и добивался Родольф: продемонстрировать свою власть над ней, за нее решить, что она должна чувствовать и думать.

Мари вытолкнула воздух из легких через нос. Пузырьки поднялись на поверхность и лопнули. Анна и Камилла, чьи контуры, если смотреть сквозь воду, были расплывчатыми, наблюдали за ней.

– Так и быть, прочту это проклятое письмо.

Все еще мокрая, с полотенцем, обернутым вокруг тела, Мари вернулась в свою каюту. Письмо лежало на столе. Она засунула палец под клапан конверта и надорвала его. Внутри лежал свернутый пополам листок. Она села на софу и приготовилась к чтению.

Нам нужно поговорить после того, как пройдет твой нервный срыв.

А в ожидании этого момента я перевернул весь дом в поисках красной папки с моими сметами. Ответь как можно скорее, где она.

Воспользуйся моими деньгами на корабле. По возвращении ты вернешься к своим обязанностям, но тебе придется очень постараться, чтобы заслужить прощение.

Ты заставила страдать детей. Это недостойно матери.

Мари перечитала несколько раз. Она не предусматривала такого поворота событий. Родольф так и не понял, что между ними все кончено. Он думает, что это нервный срыв или очередная блажь недалекой женщины, которая вернется и будет умолять, чтобы ее приняли назад. Она представила, как он красуется перед своими друзьями, рассказывая, что женские циклы иногда толкают на странные поступки. Для него была недопустима сама мысль, что его могут бросить. Кого угодно, но только не его. И кто угодно, но только не она. Он считал, что нет никакого смысла «ввязываться в ее игру». А если б ввязался, то это означало бы, что он придает слишком большое значение «глупому капризу».

Мари перевернула листок в поисках постскриптума, который дал бы ей понять, что письмо – всего лишь фарс, но его не было. Родольф и правда ничего не понял.

Все это выбило Мари из колеи. С момента своего отъезда она воспринимала мужа как своего бывшего . Все было ясно: они расстались. Но, видимо, чтобы действительно расстаться, обе стороны должны отдавать себе в этом отчет.

Мари долго думала над тем, как ей уйти от мужа. Она знала, что должна нанести ему серьезный удар, чтобы Родольф воспринял все всерьез. Ей казалось, что сюрприза на день рождения будет достаточно. Но она ошибалась.

Она встала, размяла затекшие ноги, порылась в сумочке в поисках ручки, открыла блокнот, лежащий на секретере, и написала ответ.

Дорогой Родольф!

Красная папка там, где она и должна быть: в третьем ящике письменного стола.

Видимо, ты плохо меня понял: я ушла от тебя окончательно и бесповоротно, и это далеко не каприз. По возвращении я буду искать работу и квартиру, и это единственное, что потребует от меня немало усилий.

На этом заканчиваю, так как меня ждет джакузи. По крайней мере, сейчас ты не сможешь сказать, что я пустила по ветру твои деньги.

Она еще раз прочла письмо, подумала о том, чтобы добавить еще несколько слов, но потом решила, что и этого вполне достаточно. Теперь она может перейти к другим делам. Ведь не будет же она, в самом деле, портить себе день из-за этого.

Мари проснулась и вскочила с кровати. Она опаздывала. Было уже пять часов утра, и именно в это время у нее было назначено свидание с Анной и Камиллой в кафе на палубе «F». Благодаря панорамному виду, открывающемуся из застекленных окон, они ничего не упустят из грандиозного зрелища и одновременно смогут полакомиться венской сдобой.

Круизный лайнер покидал Атлантический океан и выходил в Тихий. Чтобы пройти Панамский канал, судно взяли под свою опеку два лоцманских катера. Шлюзы были не намного шире лайнера, маневр был выверен до миллиметра, и «Феличите» предстояло осуществить его. Члены экипажа и пассажиры не могли позволить себе пропустить такой спектакль. Они столпились на балконах, на всех палубах, в заспанных глазах светились звезды, и все приготовились к тому, что вскоре увидят незабываемое зрелище.

Мари натянула на себя джинсы и свитер и выбежала из каюты. Перед лифтом стоял седовласый мужчина. Перспектива оказаться с ним в замкнутом пространстве радовала ее так же мало, как и тушеная брюссельская капуста вместо лангустов, но она опаздывала, а лестница была далеко. Пришлось молча встать рядом с ним.