Эка Курниаван - Красота – это горе

– А все началось с того, что исчезли мои газеты, – сетовал Товарищ Кливон.

– Не смеши народ, – отозвался Кармин. – Два дня назад убили семерых генералов.

– Почему, – не сдержался товарищ Йоно, – для вас на газетах свет клином сошелся?

– Потому что русская революция никогда бы не состоялась, не будь у большевиков “Искры”.

Этот довод был весомей прочих, и Товарища Кливона оставили ждать на веранде в компании Адинды.

Близился полдень, стекались все новые антикоммунисты, повторяя то, что слышали вчера по радио: коммунисты пытались совершить государственный переворот.

Товарищ Кливон, еще не растерявший до конца чувства юмора, на это сказал:

– Пытались совершить переворот и запретили свои же газеты!

Первый бой грянул в час дня. Швыряние камней переросло в ожесточенную битву, люди хватали все, что под рукой, чтобы убивать и калечить. Больница скоро переполнилась. Партия открыла полевой госпиталь, и Адинда поспешила на помощь медсестрам, а Товарищ Кливон с места так и не двинулся.

В партийный штаб начали прибывать раненые, поднялась суматоха. В Халимунде никто пока не погиб, ни из коммунистов, ни из их противников, но сообщили о резне в Джакарте. Около ста коммунистов погибло, остальных бросили в тюрьмы, еще сотни были убиты на Восточной Яве, а в Центральной Яве начались погромы. Наверняка скоро кровопролитие докатится и до Халимунды.

В тот же день случилась и первая смерть. Первым из коммунистов в Халимунде погиб Муалимин, ветеран партизанской войны. Один из самых преданных партийцев, глубокий знаток марксизма, настоящий боец, сражавшийся за правое дело с колониальных времен до неолиберальной эры. Так сказал Товарищ Кливон в кратком надгробном слове на похоронах, которые устроили в тот же день. Мусульманин и коммунист, Муалимин вел священную войну и всегда мечтал умереть за правое дело. Много лет назад он завещал похоронить его как мученика, если погибнет в бою. Поэтому его не обмывали, а лишь прочли над ним молитву и похоронили в окровавленной одежде. Погиб он во время перестрелки с солдатами на побережье – единственная за день жертва. У Муалимина осталась дочь Фарида, двадцати одного года. Мать ее умерла много лет назад, с отцом девушка жила душа в душу и, когда все начали расходиться, осталась у могилы, сколько ни уговаривали ее вернуться домой.

А вот вам и история любви в городе, охваченном войной.

Могильщиком и сторожем на рыбацком кладбище служил Камино, еще молодой, тридцати двух лет. На кладбище он работал с шестнадцати лет, с тех пор как умер от малярии его отец. Единственный сын, он унаследовал дело отца – так повелось в семье из поколения в поколение, начиная с прапрадеда. С детства привычный к кладбищенской тишине, Камино без труда освоил ремесло, могилу копал быстрей, чем кошка ямку. Одно было плохо: замуж за него никто не шел – кому охота жить среди мертвецов?

Жители Халимунды, как известно, народ суеверный. Испокон веков верили они, что на кладбище, среди душ умерших, резвятся демоны, призраки и прочая нежить. А еще верили, что могильщик знается с нечистой силой. Все понимая, Камино даже не пытался просить ничьей руки. Он редко покидал свой дом, сырой, с заплесневелыми цементными стенами, стоявший в тени раскидистых баньянов. Скрашивала его одиночество лишь кукла джайланкунг, с помощью которой вызывал он духов, – искусство беседовать с ними тоже передавалось в семье по наследству.

Но сейчас, впервые в жизни, сердце его дрогнуло при виде коленопреклоненной девушки, что отказалась покидать могилу отца. Он пытался уговорить ее, когда все другие отчаялись; ночью здесь очень холодно, твердил он, лучше вам вернуться домой. Но девушку нисколько не страшил ночной холод. Стал Камино пугать ее джиннами и призраками, но девушка не дрогнула. Сердце его переполнилось до краев, и Камино безмолвно молился, чтобы девушка оказалась и вправду упрямой и никогда не ушла бы домой, – наконец-то, после стольких лет, кто-то составит ему здесь компанию.

Городское кладбище Буди Дхарма раскинулось на добрый десяток гектаров вдоль берега моря, и от жилых кварталов его отделяла плантация какао. Возникло оно еще в колониальные времена, многие могилы стояли заброшенные и поросли травой, а с океана задували свирепые ветра. Когда сгустилась тьма, Камино приблизился к девушке с горящим светильником, поставил лампу на надгробие.

– Если домой вас совсем не тянет, – начал Камино, не смея заглянуть девушке в лицо, – добро пожаловать ко мне.