Эка Курниаван - Красота – это горе

– Одна улетела, другая утонула.

– Что с вами, мисс? – встрепенулся мистер Вилли.

– Да так, бабушек вспоминаю, – объяснила Деви Аю.

– Надо браться за дело, мисс, а то слуги совсем растерялись. Вы ведь теперь хозяйка, разве нет?

Деви Аю кивнула. В тот же вечер, едва закатилось солнце, велела она мистеру Вилли собрать всех слуг: поваров, горничных, садовников, охрану. И объявила себя единоличной хозяйкой дома. Все должны подчиняться ей беспрекословно, и никто не смеет ослушаться. Сечь она никого не станет, но если вернется Тед Стаммлер, всех непокорных он выпорет и бросит в клетки к аджакам. Первый же ее приказ не был труден, но всех смутил и озадачил.

– Сегодня же вечером привезите из поселка на болоте старика Ma Гедика, – велела она. – Завтра утром у нас с ним свадьба.

– Полно вам шутки шутить, мисс! – всполошился мистер Вилли.

– Думаете, я шучу? Смейтесь на здоровье!

– Но священник сбежал, а церковь разбомбили!

– Сойдет и деревенский староста.

– Вы ведь не мусульманка, мисс!

– Нет, но и давно уже не католичка.

Вот что предшествовало свадьбе Деви Аю с Ma Гедиком. Новость облетела Халимунду: жалкий старик женится на юной красотке – даже японцы, в городе без году неделя, и те слышали. Между тем голландцы, не успевшие сбежать, через слуг передавали друг другу письма – спрашивали, правда ли это, и вспоминали скандал с ее родителями.

– А если я откажусь на тебе жениться, что тогда? – спросил наконец Ma Гедик перед самым приходом деревенского старосты.

– Попадешь к аджакам на ужин.

– Так пусть едят!

– А гору Ma Иянг прикажу сровнять с землей.

Перед лицом этой страшной угрозы он безропотно женился на Деви Аю около девяти утра, когда японцы начали праздновать оккупацию города. Гостей на свадьбе не было, только слуги и охрана. Свидетелем был мистер Вилли, а Ma Гедик дрожал, заикался, и брачная клятва никак не шла у него с языка. Под конец он рухнул замертво, и староста объявил их мужем и женой.

– Бедняга, – вздохнула Деви Аю, – был бы мне дедушкой, если бы Тед не взял в наложницы Ma Иянг.

Позже, когда Ma Гедик пришел в себя и понял, что его женили на Деви Аю, он уставился на нее как на дьяволицу. Прикасаться к ней он отказывался, а стоило ей приблизиться, кричал и кидался в нее чем попало. Когда Деви Аю сдалась, он скорчился в углу, весь дрожа и плача, как младенец. Деви Аю покорно ждала, сидя подле него, по-прежнему в свадебном наряде. То и дело просила она его подойти ближе, приласкать ее или даже лечь с ней, ведь они теперь муж и жена. Но стоило Ma Гедику вновь раскричаться, она оставляла попытки его соблазнить и опять становилась само терпение – сидела тихонько и ждала, время от времени улыбаясь.

– Почему ты меня боишься? Я просто хочу, чтобы ты коснулся меня, и спать с тобой, конечно, хочу, ведь ты теперь мой муж.

Ma Гедик не ответил.

– Представь: мы муж и жена, а ты со мной не спишь, – продолжала Деви Аю. – Я никогда не забеременею, и пойдут слухи, что хозяйство твое никуда больше не годится.

– Не искушай меня, дьяволово отродье, – выдавил наконец Ma Гедик.

– Я прекрасная соблазнительница, – поправила Деви Аю.

– Ты не девственница.

– Ничего подобного! – с легкой обидой воскликнула Деви Аю. – Ложись со мной – и убедишься, что не прав.

– Ты не девственница, да еще и беременна, а на меня решила вину свалить.

– Неправда.

Спорили они до глубокой ночи, а потом до утра, и оба стояли на своем. Когда взошло солнце и залило светом спальню новобрачных, Деви Аю, утомившись от безумных воплей старика, оставила его в покое. Сняла свадебный наряд – и белое платье, и тиару – и швырнула на кровать. Встала нагая возле плачущего старика и крикнула ему в самое ухо:

– Давай же, убедись, что я невинна!

– Клянусь Сатаной, я к тебе не прикоснусь, я ведь знаю, что ты не девственница!

И Деви Аю, прямо перед носом у Ma Гедика, вставила средний палец себе между ног, да поглубже. Девушка вскрикивала от боли и вздрагивала при каждом движении пальца и, наконец вытащив его, показала Ma Гедику. На кончике дрожала капля крови, и Деви Аю провела через все лицо Ma Гедика алую черту, от лба до трясущегося подбородка.

– Что ж, теперь ты прав, – сказала она. – Я больше не девственница.

Она ушла искупаться, а потом уснула на брачном ложе, не стесняясь старика, все дрожавшего в углу. Целые сутки провела она без сна и теперь уснула крепко и даже не шелохнулась, когда слуги стали будить ее к обеду. Проснулась она далеко за полдень и, будто забыв о Ma Гедике, отправилась прямиком к столу и ела молча, жадно, а слуги, обступив ее, ждали приказаний. Когда она вернулась в комнату, старик куда-то исчез. Всюду искала она его – в ванной, во дворе, на кухне, – но нигде не нашла. Наконец спросила одного из охранников у ворот.