Юлия Климова - В ее сердце акварель

«Ох, как же тебе не все равно, как не все равно… – мысленно протянул Глеб, сдерживая улыбку. Он мог голову отдать на отсечение, что Ева думает именно о нем и сейчас ее сердце разрывают весьма порочные страсти. – Прекрасные, обжигающие, запретные. Список можно продолжать бесконечно. Все идет по плану… по моему плану».

Оставив брюнетку, Зофия Дмитриевна направилась в сторону Глеба, Ева помедлила и все же пошла вслед за матерью, чуть вздернув подбородок. Равнодушие давалось ей все труднее, в движениях угадывалась дрожь, лицо несколько побледнело, губы сжались. Но эти еле уловимые мелочи мог угадать только тот, кто сделал слишком много, чтобы нарушить душевный покой «холодной селедки», Евы Кравчик.

– Глеб Андреевич… А впрочем, я буду обращаться к вам по имени. Добрый вечер, Глеб. Рада вас видеть. – Зофия Дмитриевна радушно улыбнулась, ее карие глаза блеснули, ресницы тут же опустились и вспорхнули. Она знала, что выглядит бесподобно, и уж точно не на пятьдесят пять лет, и в этот день победа над возрастом была особенно приятна.

– Добрый вечер, Зофия Дмитриевна. Добрый вечер, Ева. Выглядите божественно. – Глеб отступил на шаг и развел руками, демонстрируя двойное восхищение.

– Выглядим как обычно, – коротко ответила Ева.

– Благодарю, – улыбнулась Зофия Дмитриевна, принимая комплимент.

– От души поздравляю вас с днем рождения. Счастье всегда актуально, поэтому в первую очередь пожелаю его. И, пожалуй, не будем забывать о прекрасных моментах любви…

– О, что вы! Это уже не ко мне. – Зофия Дмитриевна засмеялась и добавила, махнув рукой: – Знаете, любви мне уже давно не желают. Подозреваю, боятся.

– Видимо, я здесь самый смелый. – Глеб широко улыбнулся, старательно очаровывая.

«Или самый наглый», – мгновенно вспыхнуло в глазах Евы. Демонстративно повернув голову к окну, сцепив руки перед собой, она изобразила скуку.

– Возможно. – Зофия Дмитриевна приподняла брови и оглядела зал. – Сколько подарков… целая гора. Я люблю распаковывать подарки утром, когда вроде все улеглось, но душа еще просит праздника. Мне нравится угадывать, кто и что подарил… Глеб, надеюсь, вам не скучно в новом обществе?

– Нет. Абсолютно. К тому же я уже познакомился с Валентином Сергеевичем Лознером, мы даже обсудили, есть ли жизнь после смерти. Меня всегда интересовало, что думают на этот счет врачи.

– И каково его мнение? – спросила Ева, разворачиваясь к Глебу. – Он рассказал вам про светлый коридор, который видят его пациенты в состоянии клинической смерти? – Усмешка коснулась ее красных губ.

– Представьте себе, нет. Лознер как раз уверен, что после кончины нас не ожидает ничего хорошего. Плохого, впрочем, тоже.

– А что думаете вы? – спросила Зофия Дмитриевна.

– Знаете, я не стал говорить ему правду. Зачем? Пусть будет сюрприз.

– Правду? – переспросила Ева. – Не хотите ли вы сказать, что точно знаете…

– Не хочу, – бесцеремонно перебил Глеб, ловя горячий взгляд, переполненный всевозможными чувствами. «Уже не селедка. Далеко не селедка…» – Всего лишь интуиция, но она меня никогда не подводит.

– Вы интересный собеседник. – Тонкие длинные пальцы Зофии Дмитриевны пробежались по жемчугу. – Я рада, что сегодня мы собрались такой тесной компанией, душа отдыхает. Ждем еще одну гостью и садимся за стол. Мой повар готовит отлично, вы сможете убедиться в этом, Глеб.

– Не сомневаюсь. А что за гостья?

– Девушка моего старшего сына. Он познакомился с ней на днях и сильно увлекся, если, конечно, не иронизирует. – Зофия Дмитриевна покачала головой. – Забавно, не правда ли?

– Мне не терпится ее увидеть, мама. Какая-то художница… Разве можно познакомиться в Утятине с кем-то… нормальным. – Презрительно улыбнувшись, Ева посмотрела на Глеба, прежде всего этот камень был в его огород.

– Да, кстати. Глеб, немного позже я представлю вам своих сыновей. Старший – Кирилл, он стоит около первого зеркала. Как же он похож на отца… Такой же целеустремленный и сильный духом. И младший – Егор. Немного правее. В темно-синей рубашке, без галстука. Его совершенно невозможно уговорить надеть костюм. – Зофия Дмитриевна улыбнулась. – Они такие разные.

– Буду рад познакомиться.

Глеб держался спокойно, уверенно и с особым удовольствием контролировал разговор. Ему нравилось играть роль и осторожно наблюдать за Евой, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке. При матери она не могла сказать всего, что думает, и скопившиеся фразы наверняка кололи сердце, требуя немедленного выхода на свободу. Тяжело держать в себе столько эмоций.