Юлия Климова - В ее сердце акварель

– Семнадцать прекрасных лет, – тихо произнесла Зофия Дмитриевна и внимательно оглядела гостиную, выискивая какой-либо недочет. «Идеально. Да, Ева гораздо лучше расставляет цветы, Кирилл бы опять устроил из ваз парад войск. – Она мягко улыбнулась, думая о сыне, и перевела взгляд на часы. Семь. К двенадцати начнут подтягиваться гости. Сначала чаепитие, затем отдых после дороги, а уж там и до вечера рукой подать. Глеб Трофимов и неизвестная Олеся… Они придут позже, к торжественной части. Новые лица – это даже хорошо… Надеюсь, Кирилл понимает, что ничего общего у него с художницами быть не может. Ему просто скучно… Тридцать четыре года – прекрасный возраст для создания семьи. Кажется, он и сам к этому давно готов… Вот только где взять достойную кандидатуру на место жены? И как страшно ошибиться… – Зофия Дмитриевна коснулась кончиками пальцев белоснежного цветка орхидеи и мысленно добавила: – «Хочу, чтобы Кириллу повезло. Он заслуживает счастья, вот только в наше время девушки оставляют желать лучшего. Редко встретишь достойную семью, уделяющую достаточно времени воспитанию детей. То одно, то другое…»

Для вечера Зофия Дмитриевна выбрала платье с длинными рукавами из лилового панбархата. Без какого-либо воротника, с мягкими складками на длинной юбке. Последнее время нравилась роскошная простота, именно поэтому наряд должны были украсить длинные бусы из крупных жемчужин. Лет пять назад эти бусы ей подарил Кирилл. Она любила их брать в Москву, когда навещала знакомых, ходила в театр, выступала на благотворительных вечерах. Но последние годы Зофия Дмитриевна выбиралась из Утятина все реже и реже, больше нравилось приглашать гостей к себе.

– Значит, Олеся… Посмотрим…

За что он любил тетю Фаю, так это за неугасаемый оптимизм и яркое чувство юмора. Когда Кириллу было лет тринадцать, она подсовывала ему деньги и обязательно добавляла: «На женщин, милок. Они всегда стоили дорого». Невысокая, чуть сгорбленная, с крючковатым носом, пышно взбитыми седыми волосами и выразительными карими глазами, тетя Фая походила не то на злую колдунью, не то на старую добрую фею. Внешность, манера держаться, острые фразы гармонично сливались, перечеркивая старость, так любившую глубокие морщины.

К вещам тетя Фая оставалась равнодушна, предпочитала балахонистые пестрые платья, безразмерные кофты, юбки и лаковые туфли на устойчивых квадратных каблуках. В такой одежде она обычно тонула, выглядела нелепо, точно летучая мышь, запутавшаяся в перепонках-крыльях. Кирилл был абсолютно уверен, что тетя Фая доживет до ста лет. Как минимум.

– Золотенькие мои, – громко произнесла она, подслеповато щурясь, торопливо шагая и шаркая привезенными с собой тапками. – Дорога скверная. Но пока мои кости не уложили на смертном одре в стройном порядке, я буду приезжать к вам, пить текилу и надоедать разговорами.

Кирилл раскинул руки, обнял старушку и почувствовал, какая она сухонькая и маленькая. Кажется, с каждым годом ее становится все меньше и меньше. Наверное, она и не умрет, а однажды попросту растворится в воздухе, и это будет правильно.

– Тетя, вы же знаете, как мы вам рады, – сдержанно улыбнулась Ева.

– Егорушка, ты все растешь? Где справедливость, скажите на милость? Я вниз, а он вверх!

– Тетя Фая, я давно уже не расту, – утешил Егор, наклоняясь и целуя старушку в морщинистую щеку.

К часу следом приехали Ковальские и Берковичи. Кирилл недолюбливал и тех и других, поэтому, обменявшись дежурными рукопожатиями, передал гостей имениннице, тем более что те привезли огромное количество подарков в больших фирменных пакетах. Зато Романа Григорьевича Мишулина и его жену, Ирину Сергеевну, он встречал радушно. Эта спокойная пара, когда-то очень дружившая с отцом Кирилла, не могла не вызывать уважения.

Хирург Лознер с женой, Иван Васильевич Поляков с сестрой Капитолиной, двоюродный брат Вениамин с великовозрастным сыном приехали ближе к трем.

Зофия Дмитриевна устроила грандиозное чаепитие с ароматными китайскими чаями, фруктовыми мини-пирожными, шоколадным муссом в крошечных креманках с глазированным печеньем и напомнила, что в пять часов ждет всех на шампанское.

– А потом, мои дорогие, ужин.

– Боюсь, если ты сейчас не накормишь меня отличным бифштексом, я умру гораздо раньше, чем собиралась, – ответила тетя Фая, не сомневаясь, что ее, в отличие от других, непременно угостят именно сейчас.

Когда все разошлись по гостевым комнатам, Ева вздохнула с облегчением и остановила на Кирилле вопросительный взгляд: