Халед Хоссейни - Тысяча сияющих солнц [litres]

Мариам

– Ты меня не узнаешь?

Ресницы у девчонки затрепетали.

– Ты помнишь, что произошло?

Она шевелит губами. Закрывает глаза.

Сглатывает. Касается рукой левой щеки. Чуть слышно шепчет что-то.

Мариам наклоняется ближе.

– Ухо, – шелестит девчонка. – Оно ничего не слышит.

Первую неделю она только и делала, что спала – действовали купленные Рашидом в госпитале розовые пилюли, – бормотала во сне, вскрикивала, называла какие-то незнакомые имена, иногда плакала и металась. Мариам даже приходилось ее удерживать. Бывало, ее бесконечно рвало, вся пища извергалась обратно.

Мрачный взгляд поверх одеяла, односложные ответы, что бы ни спросили Мариам или Рашид, – такой она была, когда бодрствовала. Начнешь кормить – мотает головой и плюется. Правда, надолго ее не хватало – капризы быстро сменялись слезами.

Порезы на лице и на шее, швы на израненных руках и ногах Рашид велел смазывать дезинфицирующей мазью. Повязки Мариам регулярно стирала. Когда девчонку тошнило, Мариам приходилось придерживать ее, откидывать волосы у нее с лица.

– Сколько она у нас пробудет? – спросила Мариам у Рашида.

– Пока не поправится. Ты на нее только посмотри. Ну куда она теперь пойдет, бедняжка?

Из-под груды обломков девчонку откопал Рашид.

– Счастье, что я был дома. Твое счастье, – уточнял он, сидя рядом с ее кроватью. – Я отрыл тебя голыми руками. Вот такой кусок металла, – большим и указательным пальцами Рашид показывал размеры (раза в два больше, чем на самом деле, подумала Мариам), – торчал у тебя из плеча. Я уж думал, клещами вытаскивать придется. Но теперь все в порядке. Еще чуть-чуть – и ты поправишься, будешь нау соча . Как новенькая.

Рашид приволок несколько книг из библиотеки Хакима – все, что сохранилось.

– Очень много книг сгорело. Да и растащили порядочно, по-моему.

В первую неделю муж был сама доброта – то принесет подушку и одеяло, то пузырек с пилюлями. Витамины, говорит.

Это Рашид сообщил Лейле, что в доме ее приятеля Тарика теперь новые жильцы.

– Ничего себе подарочек. Один из командиров Сайафа очень щедр к своим людям. Такой дом для троих.

Трое мальчишек с дочерна обгоревшими на солнце лицами, в неизменном камуфляже, – вот кто были эти свои люди . Они часто попадались на глаза Мариам – курили во дворе и у калитки, прислонив свои автоматы к стене, играли в карты. Главный – немножко постарше и покрепче – важничал, держал себя заносчиво, а тихоня младший, как видно, еще не научился – всегда при встрече кланялся Мариам, улыбался и говорил «салам». Вся его напускная воинственность при этом слетала.

И вот однажды утром в дом угодила ракета. Потом ходили слухи, что стреляли хазарейцы из «Вахдата». Парней разорвало на кусочки и раскидало по окрестностям.

– К тому и шло, сами виноваты, – заключил Рашид.

Девчонке повезло, что так дешево отделалась, думала Мариам. Ведь ее дом разнесло в пыль. А сейчас она потихоньку шла на поправку – ела понемножку, сама мылась, сама расчесывала себе волосы, ужинала внизу вместе с Рашидом и Мариам. Конечно, подступала слабость, кружилась голова, тошнило. По ночам снились кошмары. И от приступов отчаяния было никуда не деться.

– Я занимаю чужое место, – вырвалось как-то у нее.

Мариам меняла белье. Девчонка сидела на полу, поджав синие коленки к подбородку. Глаза ее были полны ужаса.

– Отец хотел вытащить на улицу коробки с книгами, сказал, они для меня слишком тяжелые. Но я ему не дала – мне все хотелось сделать самой. И оказалась не в доме, а во дворе.

Мариам постелила свежую простыню и глянула на девчонку – на ее светлые кудряшки, зеленые глаза, высокие скулы и пухлые губы. Она помнила ее маленькой: вот крошка семенит вслед за матерью в пекарню, вот едет на закорках у брата – младшего, с завитком волос над ухом, – вот играет в шарики с мальчишкой плотника…

А теперь она, похоже, ждала, чтобы ее утешили. Но какие мудрые слова могла ей сказать Мариам, чем ободрить? Когда хоронили Нану, даже мулле Фатхулле нечем оказалось успокоить Мариам. А ведь он цитировал Коран: «Благословен тот, в руках которого власть и который властен над всякой вещью, который создал смерть и жизнь, чтобы испытать вас, кто из вас лучше по деяниям, – Он велик, прощающ!» Мулла Фатхулла увещевал ее: «Это пагубные мысли. Слышишь меня, Мариам-джо? Дурные, пагубные. Они несут муку. Вины на тебе нет».

Что сказать девчонке, как облегчить ее страдания, снять груз с плеч?