Пак Кён Ри - Земля. Том 1

Но не буду задерживать внимание читателя, переворачивайте страницу и пусть предстанет перед вами целый мир человеческих страстей, отчаяний и надежд…

Профессор кафедры русской и зарубежной

литературы Ташкентского государственного

педагогического университета имени Низами

Н. Миркурбанов

Взошло солнце, его теплые лучи осветили горы, поросшие лесом, холмы, поля, реку, дома, крытые рисовой соломой…

Застрекотали сороки, приветствуя утро нового дня, закружили в воздухе над огородами, запестрели чернобелыми крыльями, рассевшись дружно на ветки хурмы. Деревенские дети, разодетые в нарядные одежды, ели праздничное лакомство — сонгпхён [2] Рисовый хлебец в виде пельменя, со сладкой фасолевой, бататовой и др. начинкой, пареный на сосновых иглах. , после чего, радостно галдя, помчались по улице, при этом на груди у девочек развевались разноцветные ленточки. Взрослые, тем временем, совершили обряд поминовения на могилах предков. Когда они вернулись домой и разделили с соседями трапезу, незаметно наступил полдень.

А вскоре на большой площади у гумна зашумели, засуетились люди. Начались приготовления к гулянью. В то время, как мужчины и старики предавались праздным разговорам, женщины, как водится, запаздывали, поскольку им необходимо еще много дел переделать, после чего и себя следует привести в порядок.

А в поле, где отяжелевшие злаки перекатывались золотыми волнами, стаи воробьев устроили себе пиршество.

«Шу! Шу! Прочь, негодные!» — Старуха неистово махала руками, она уже переоделась в хрустящее накрахмаленное платье, и ее внимание теперь всё больше притягивало скопление народа на гумне, где разгоралось веселье.

Чхусок — настоящий праздник чревоугодия не только для деревенского люда: мужчин, женщин, стариков, детей, но и для живности: коров, свиней, лошадей, кур, а также мышей, юрко шныряющих туда-сюда в канаве.

Дом чхампана, заместителя начальника приказа, стоял вдалеке от гумна, и звуки музыкальных инструментов: ритмического перестука барабана-квенгари и звонкого перезвона медного бубна-чангу, доносились сюда в виде печального всхлипывания.

Крестьяне плясали, размахивая конусообразными соломенными шляпами, украшенными цветами, в приподнятом настроении отчаянно и самозабвенно предавались веселью, забыв на время все тяготы будней. Деньги и хлеба были великодушно розданы им от семейства янбана [3] Янбан — дворянин. Чхве Чи Су, несмотря на то, что год был неурожайным. Пусть в этот день каждая семья наестся досыта и веселится, забыв о заботах и тревогах.

Сегодня останутся без внимания шалости детей, их не накажут, даже если они сломают стебли гаоляна.

Старики, набившие себе животы мясом после длительного перерыва, кряхтели от удовольствия. А крепкие молодые парни подались в уездный город, чтобы попытать счастья в борцовских состязаниях, и если кому-то повезет, тот вернется домой, ведя на поводке главную награду — молодого бычка.

Дом господина Чхве Чи Су казался пустым. Солнечные лучи ярко освещали большой двор с хозяйственными пристройками, прудом, фруктовыми деревьями. Свежая рисовая бумага, наклеенная на решетчатые двери и окна, выглядела весело. Но куда подевались домочадцы?

А на площади продолжалось празднество, временами веселье умолкало, но затем вновь возобновлялось, при этом квенгари звучало с отчаянной силой, а следом и чангу устремлялось вперед во всю прыть.

«Кенг! Ке-е-енг! До-о-о-нг! Кенг! Ке-е-енг! До-о-о-нг!» — гремело в воздухе. Казалось, вместе со звуками музыкальных инструментов, в неудержимом вихре кружится само небо, высокое, блекло-голубое. И кроны осенних деревьев вертятся в ритме танца.

Глаза Со Кым Доля в форме полумесяца, отчего мужчина выглядел улыбающимся даже когда он не улыбался, — задорно отплясывая, он вел толпу танцующих за собой. Ему было около пятидесяти, но, несмотря на морщины, он сейчас чувствовал себя совершенно молодым. Конечно, тело его потеряло былую упругость, но голос оставался прежним — звонким, волшебным. Голос, напоминающий чистую горную реку, заставлял людей плакать. По своей незаурядной натуре артиста-комедианта, Со Кым Доль притягивал людей. Странно, что до сих пор не отыскалась какая-нибудь вдовушка, которая обратила бы на него свой взор, пленившись замечательной мелодией его голоса.