Гарт Стайн - Искусство бега под дождем

Оглядываясь назад, могу сказать, что именно мое умственное состояние и взгляды на жизнь притягивали меня к автомобилю, а его — ко мне. Загляни вперед, и получится.

Как-то поздним вечером мы шли из Парка добровольцев. Из-за погодных условий наша обычная прогулка затянулась. Было не тепло и не холодно, дул мягкий ветерок, падал снег. Помнится, снег всегда меня тревожил. Сиэтл — это дождь. Либо теплый, либо холодный. Дождь — вот что такое Сиэтл. Не снег. В Сиэтле слишком много холмов, они снег не приемлют. Тем не менее снег все-таки шел. Когда мы возвращались домой, Дэнни, как правило, отстегивал меня с поводка, и в тот вечер я отбежал от него довольно далеко. Я смотрел, как на тротуар и дорогу падают снежинки, образуя тонкий пушистый слой на пустынной Десятой авеню.

— Эй, Цо! — позвал меня Дэнни и громко свистнул.

Я вскинул морду. Он стоял на противоположной стороне улицы Алоха.

— Беги ко мне!

Он похлопал себя по бедру, и я вдруг почувствовал себя оторванным от Дэнни, отделенным не обычной двухполосной улицей, а целым миром и метнулся к нему.

Шины не взвизгнули, не заскрипели, как они обычно это делают. Асфальт был покрыт тонким слоем снега. Поэтому шипы зашуршали. Они зашептали. А затем я ощутил удар.

«Как глупо, — подумал я. — Глупый я глупый. Самый дурной дурак. Глупейшая собака на планете, и еще мечтаю стать человеком. Дурень я набитый, вот кто я».

— Успокойся, малыш.

Он поднял меня. Руки у него были теплые.

— Я не заметил…

— Да, я знаю.

— Он выскочил так внезапно…

— Понимаю. Я все видел.

Дэнни держал меня. Прижимал к себе.

— Чем я могу вам помочь?

— Нам до дома еще несколько кварталов. Нести его тяжело. Подвезите нас.

— Да, конечно, но…

— Мне все ясно. Вы пытались остановить машину на мокром от снега асфальте.

— Я никогда еще не сбивал собак.

— Вы его не сбили, а только чуть задели бампером.

— Простите, мне так неловко…

— Он напуган больше вас.

— Никогда еще…

— То, что случилось, уже не важно, — сказал Дэнни. — Давайте думать о том, что может случиться. Садитесь в машину.

— Да, — ответил юноша. Совсем молодой. Тинейджер. — Куда ехать?

— Все нормально, — проговорил Дэнни, усаживаясь на заднее сиденье и устраивая меня на коленях. — Сделайте глубокий вдох, и поехали.

Айртон Сенна не должен был умирать.

Эта мысль пришла ко мне как откровение и отдалась болью, когда я лежал на заднем сиденье машины Дэнни. Мы ехали в ветлечебницу. Я вдруг ясно понял: Сенна не должен был умереть. На трассе Гран-при в городке Имола. На повороте Тамбурелло. Он мог уйти оттуда живым.

В субботу, за день до гонки, Рубенс Баррикелло, друг и протеже Сенны, серьезно пострадал на трассе. Еще один гонщик, Роланд Ратценбергер, погиб во время тренировочного заезда. Сенна забеспокоился, меры безопасности показались ему недостаточными. Утром в воскресенье, в день гонок, он собрал пилотов и предложил создать новую группу по наблюдению за мерами безопасности. Его выбрали председателем.

Говорят, ощущение у него перед теми гонками Гран-при Сан-Марино было двойственное. Именно тогда, в воскресенье, он всерьез задумался, не расстаться ли ему со спортом.

В тот злополучный день, первого мая одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года, Сенна принял участие в гонках. Его машина не прошла печально известный поворот Тамбурелло, крайне опасный и скоростной, она сошла с трека на скорости около двухсот километров в час и врезалась в бетонное ограждение. Часть сломавшейся подвески пробила шлем Сенны. Он умер мгновенно.

А может быть, он умер в вертолете на пути в больницу, куда его отправили, вытащив из-под обломков машины.

Сенна остается загадкой — и в жизни, и в смерти.

О его гибели спорят по сей день. Камера, установленная в машине, странным образом исчезла. Различаются и отчеты о смерти. Вмешались высшие чины Международной федерации автоспорта. Известно, что в Италии, если гонщик умирает на трассе, расследование начинается сразу же, а гонки прекращаются. Известно также, что отмена гонок несет федерации гигантские потери — недополучение спонсорских денег, падение дохода от показа гонок по телевидению и так далее. То есть коммерческая часть рушится мгновенно. Однако, если гонщик умирает на пути в больницу, например в вертолете, гонки продолжаются.

Известно, что первым после аварии к Сенне подбежал Сидни Уоткинс, который позднее рассказывал: «Мы вытащили его из кабины и положили на землю. В этот момент он вздохнул, и хотя я агностик, все равно могу поклясться, что видел, как отлетела его душа».