Иван Охлобыстин - Запах фиалки

Он достал на свет божий несколько смятых бумажек. На одной из них красовался крупный заголовок, написанный от руки, – «МУСОРНЫЕ ПОПЫ», а то, что было накарябано ниже, нельзя было читать на людях ни при каких обстоятельствах. Фадеев мгновенно побагровел и шлепнул по столу короткопалой ладонью.

– Материал про мусоросжигательный завод уже полчаса стоит в чужой ленте! И сделал его другой журналист! Журналист, а не мурло вонючее! От тебя подвалом прет! – Он показательно зажал нос. – Одна подстава! Убирайся на хрен отсюда, без выходного пособия!

От его бешеных криков в голове у Калачева снова зазвенели церковные колокола, и били они явно заупокойную. Журналист взмолился с мученическим выражением лица:

– Орест Николаевич, не губите! Мне деньги нужны, очень-очень! Да и Ланцер, она же теперь убьет меня! Говорят, она баба мстительная.

Фадеев испытующе посмотрел на подопечного, прикидывая, какой из него еще можно извлечь толк.

– Эта может и убить, – заключил он после некоторых раздумий, – занесет в свой черный список, как нашего общего знакомого, и всё – погибла творческая судьба в расцвете лет, восходящая звезда журналистики. Но ты не переживай так, я же не зверь, для тебя у меня тоже найдется работа… – проговорил он со скрытой угрозой и открыл папку. – А за опоздание и за пьянку вычту из зарплаты. Заявление потом напишешь. Ты хоть воды вон попей, а то скрипишь, как старая калитка, – смягчившись, кивнул он на поднос с олдскульным графином и стаканчиками. – А! Вот оно!

Редактор принялся изучать листок.

– Итак, слушай внимательно. Облажаться в этот раз вариантов нет. Заказчики посерьезнее Ланцер. Твой текст про лес им понравился… Так что, считай, повезло тебе, денег заработаешь и от Ксении Альбертовны на какое-то время спрячешься. Тебе ведь деньги сейчас нужны, верно? – Александр кивнул, не отрываясь от стаканчика. – Ну, собирай чемоданы…

– Куда чемоданы? – не понял Калачев.

– В Сирию. Репортаж тебе заказали про Сирию, туда и полетишь. По-английски ты отлично говоришь. Короче, подходишь, – подчеркнуто спокойным голосом объяснил Фадеев, словно маленькому.

Александр осторожно поставил стаканчик на поднос и сдавленно спросил:

– Это та Сирия, где бомбят и взрывают?

– Она, родная. Ну бомбят, ну взрывают, – развел руками главред, – а работу кому-то делать нужно! И этот «кто-то», в нашем случае, по естественному положению дел, – ты, Саша. Взорвать тебя за милую душу и здесь могут.

– Это что, шутка такая? – с надеждой предположил журналист.

– Для кого-то, может, и шутка, – усмехнулся Фадеев. – Но не для тебя уж точно.

– Что-то страшновато мне как-то, – с сомнением протянул Александр и поежился от похмельной трясучки. – А отказаться можно?

– Можно, Россия богата дураками, как природными ресурсами, – оценивающе глянул на него редактор. – Так, я не понял, Саша, тебе деньги нужны или нет?

– Нужны, – оживился Калачев. – А сколько дают?

Орест Николаевич заглянул во второй листок и прочитал:

– Тридцать тысяч долларов гонорар. И еще по райдеру тебе полагается бизнес-класс в обе стороны, пятизвездочный отель и машина с водителем на месте. Устроит?

Фадеев с иронией смотрел на Александра, который молча открывал рот, как рыба на горячей гальке. В гудящей голове у журналиста происходили бешеные калькуляции, и из них совершенно точно выходило, что этот заказ покроет все долги и даже еще останется на несколько месяцев безбедной жизни, но с другой стороны, там же война, настоящая. Голова закружилась и загудела с новой силой.

– А подумать можно? – взмолился Александр.

– Нет, – отрезал главред, – ты и так, я вижу, всё утро «думал».

– А заказчик кто? – обреченно спросил журналист.

– Чарли. Ты его на юбилее у нашего учредителя видел, помнишь? Ну, американец этот…

– Точно? – недоверчиво переспросил Калачев, пытаясь вызвать в мозгу образ американца Чарли.

– Точно! – передразнил Фадеев и, вынув из папки, протянул Александру весьма дорогую и качественно исполненную визитку. – Так, короче, думай, позвони ему сам, напрямую. Телефон на визитке. Всё, свободен. И объяснительную за пьянку не забудь!

Калачев медленно кивнул и вышел, рассеянно крутя в руках картонный прямоугольник.

Фадеев же громко матюгнулся.

– Тупица! Думать он собирается! Ладно, надо будет – поторопят.

Тем же вечером Калачев, освежившийся и нацепивший лучший костюм из своего гардероба (впрочем, откровенно говоря, в шкафу был только один костюм, еще с выпускного в институте), ждал в условленном месте. Ровно в срок к перекрестку подкатил черный лимузин с дипломатическими номерами, дверь приглашающе распахнулась, и Александр залез в холодную от кондиционера полутьму салона.