Пак Кён Ри - Дочери аптекаря Кима

— И что это они тянут с погрузкой? Пора бы уж и отчалить.

— Не сыграть ли нам в карты?

Мужчины разлеглись по салону, как в своем собственном доме, достали корейские карты хвату и стали играть. Женщины, словно трещотки, не останавливаясь, обсуждали жизнь в Пусане, ни во что не ставя Тонён, жаловались на свою неудавшуюся участь и прочее.

Когда огромный, как остров, грузовой корабль осветил море своими огнями, на набережной тоже зажглись огни и судно вышло в море.

Гиду отправился налегке из Пусана в Тонён, положив только деньги во внутренний карман. Как только он вступил на родную землю, он твердой походкой направился в Ганчанголь, в дом тестя. Каждый раз, когда он сходил с корабля, Гиду в первую очередь направлялся либо в пивную на набережной, либо в дом аптекаря. Если раньше он шел к тестю по причине их общей работы, то теперь он сам не понимал, почему, оставив свой родной дом, где его ждали жена и ребенок, он поднимался к деревне Ганчанголь. По ветру развевались полы его мятого недорогого костюма, на душе был беспорядок, как и в одежде.

— Простите, что не смог приехать на Чусок, — Гиду поклонился до земли измученному болезнью аптекарю и сел перед ним.

— Был очень занят?

— Да.

Этого было достаточно, чтобы простить и понять. Некоторое время они молча посидели друг против друга, после чего Гиду вышел из комнаты аптекаря во двор.

Там его уже поджидала Ёнхэ. Обращаясь к нему, она сказала:

— Дядя, эта сумасшедшая опять дурью мается. Рвет бумагу на двери и ничего не ест. Пойдите посмотрите.

По лицу Гиду пробежало нечто похожее на радость. Его грубая рука задрожала, когда он прикоснулся к дверному засову. Ённан сидела в комнате, охватив руками колени. Когда Гиду вошел, она вопросительно подняла свое бледное лицо, которое при сумрачном освещении комнаты казалось еще белее.

— Что ты тут устроила? — мягко спросил Гиду.

Ённан улыбнулась.

— Явился? Где тебя носило? Как же долго я тебя ждала! Ну что? Принес, наконец, билеты на корабль?

— Принес.

— Тогда давай скорее уедем, пока нас никто не заметил, — Ённан схватила Гиду за руку.

Гиду на миг стал для нее Хандолем.

«Несчастная…» — подумал он.

Гиду убедил Ённан, что ему надо будет выйти купить билеты, успокоил ее и вышел. Рассеянной Ённан было все равно, идет ли он покупать билеты или он уже купил их. Гиду вышел на террасу и некоторое время пытался закурить.

— Вчера приходила Ёнок поздно вечером, — сказала, подходя к нему, Ёнхэ.

Он не ответил.

— А вы почему на Чусок не приехали?

Гиду всё ещё пытался прикурить.

— Ёнбин и тетя Юн очень сожалели, что вы не приехали…

— Ёнбин сразу же вернулась в Сеул?

— Нет, сначала съездила в Чинджу.

— В Чинджу? Зачем?

— Ради отца, чтобы пройти обследование в областной больнице.

— Да? И что говорят?

— Язва желудка, кажется. Говорят, что не серьезно.

— Но он так плохо выглядит.

— Это все из-за того, что он сильно переживает.

Гиду покинул Ганчанголь и отправился к себе домой, в Дэбатголь. Как только он вошел во двор, старик Со, сидевший на каменной ступени перед домом и державший во рту сигарету, нервно вскочил. В темноте выражение его лица было плохо различимо, и казалось, что оно было мертвенно-бледно.

— Что вы тут делаете в темноте?

Услышав сдержанный голос Гиду, старик расслабился, искоса поглядывая на сына, поднялся на террасу и зажег лампу.

— Где она?

Отец пожал плечами.

— Где Ёнок, я спрашиваю?

— Откуда мне знать! — не поворачиваясь к сыну, бросил старик.

— Она взяла узелок с вещами и уехала утром, — выглядывая из комнаты, вставил младший брат Гиду.

— Утром? С вещами? — уточняя, переспросил Гиду.

— А твое дело идти и заниматься! — бросив угрожающий взгляд на Гису, старик резко закрыл дверь его комнаты.

— Черт! Что я такого сделал? — послышалось недовольное ворчание Гису.

— Так что — она как ушла утром, так и не возвращалась?

Отец молчал.

— Говорят, она заходила в дом аптекаря вчера вечером… Может, что случилось?

— Что может случиться?! Я‑то что? Разве я запрещал ей ухаживать за отцом или запрещал ходить в церковь? — не смея взглянуть в лицо сына, старик трусливо отводил глаза. Гиду почувствовал, что причина исчезновения жены кроется именно в старике.

— Так куда ж она могла уйти, не сказав и слова? Может…

— Ха, что ни говори, мне кажется, она загуляла. Молодая совсем, да еще и живет одна, — старик вздумал посеять сомнения.