Пак Кён Ри - Дочери аптекаря Кима

«В Чинджу, говоришь, поехать, в больницу?» — повторил он про себя слова Юн. Эти слова запали ему в душу, но вовсе не потому, что у него появилась хоть какая-то надежда. Аптекарь Ким почувствовал себя глубоко униженным, но не как знаток восточной медицины, который ни разу за всю свою жизнь не был в больнице. Эти слова болезненно укололи его самолюбие, разоблачили его беспомощность перед смертью, вскрыли его бесконечную любовь к жизни. И, как врач, чем больше он думал об этом, тем больше он хотел освободиться от этой боли. Всем своим существом он не хотел признавать неизбежную явную действительность — приближение заката своих дней. Ким никому не хотел признаться об этом прискорбном для него факте. До конца своих дней он хотел сохранить втайне от всех свои открытые раны. Не умеющий нежно утешить в печали и скорби своих ближних, Ким упрямо считал, что его собственные страдания принадлежат только ему одному. Жену, увядающую плотью, дочерей, зятя, а также Сочон аптекарь воспринимал как далеко чуждых ему людей.

Бывают люди, превращающие жизнь в сцену для греховных наслаждений, блуда и запоя, но эгоистичный аптекарь всю свою жизнь твердо хранил себя в чистоте и был до бесконечности равнодушен к остальному миру. Теперь же, когда его разваливающаяся плоть давала о себе знать, чувство вины за свой эгоизм и равнодушие к людям не давали ему покоя и угнетали гораздо больше, чем блудного сына. Мог ли он надеяться теперь на то, что кто-нибудь поддержит его в последние дни? Если раньше аптекарь тщательно оберегал свое гордое одиночество и даже наслаждался им, то сейчас, оставшись совершенно один, стал крайне его страшиться.

Он еще не был готов к переходу в другой мир. Временами он вспоминал свою мать, покончившую жизнь самоубийством. Удивлялся, как ей хватило смелости наложить на себя руки. Несколько раз он и сам был искушаем желанием покончить с собой, но в тот момент он начинал ощущать полное отвращение к своей ущербности и неспособность расстаться с жизнью.

— Несчастные…

В последнее время все чаще это слово стало слетать с его уст. Слишком поздно он начал испытывать сострадание к своей жене и дочерям. Борющийся с самим собой, аптекарь обнаружил иное «я», ради которого он потратил всю свою жизнь впустую и теперь глубоко об этом сожалел. Ким стал подсчитывать то, что останется после него. Ничего. Состояние и долги были равноценны. Все без остатка уже давно перешло в руки Джон Гукджу. Аптекарь с грустью и сожалением думал, что для семьи его образ навсегда сохранится как одиноко сидящий в своей комнате отец.

Служанка внесла стол с ужином.

— Вот уже и солнце село, — сказал Ким.

— Да, стемнело, — согласилась служанка и вышла.

Аптекарь отпил один глоток теплого супа миёк-гук [52] Миёк-гук — суп, сваренный из морских водорослей. и отодвинул стол. Взгляд его задержался на бутылке вина, но, подумав о своем больном желудке, он сдержался.

Около полуночи вернулась выпившая Сочон. Можно было догадаться, что выпила она специально, чтобы избежать разговора с аптекарем.

— Вы только посмотрите! Неужели я такая хорошая, что вы снова пришли ко мне?! — Глаза Сочон раскраснелись, по заплетающемуся языку можно было понять, что она достаточно выпила. — А что вы сделали для меня? Мне надоело жить с холодным, как лед, мужиком. Если бы вы хоть немного любили меня, то я бы тоже могла ответить вам любовью… Если уж вас любят, то почему вы не отвечаете? Посмотрите на легендарного Ён Чангока, соблазнившего восьмерых женщин, потому что он был способен на это! А вы? Вы любите только себя самого. Да, кто вы такой, черт возьми?! Вечно сидите, как старый пень. А мне что делать? Смотреть на вас? Но я же человек из крови и плоти!

Ким молча смотрел на неё, ломая спички.

— Я достаточно намучилась. Если б вы жили безбедно, как раньше…А теперь что от вас осталось? Я же привязана к вам своей симпатией и преданностью, и это мешает мне жить для себя. Хотя я и продажная женщина, я была рядом с вами не из-за того, что хотела заполучить ваши деньги.

Сочон закурила. Водка развязала ей язык, и она высказала Киму все, что у нее накопилось на сердце.

— Я понимаю твои чувства. С завтрашнего дня я больше не приду к тебе, — продолжая ломать спички, тихо произнес Ким.

— Разве я сказала, что не хочу вас видеть? С самого начала нашего знакомства вы ни каплей души своей не поделились со мной. Что я не так сделала, скажите вы мне, наконец?!

По правде говоря, Сочон хотела порвать отношения с аптекарем, но будучи доброй душой, не могла этого сделать. Банкротство Кима приносило ей не меньше страданий, чем ему самому. По словам Сочон, ей все труднее становилось терпеть бессильного и беспомощного аптекаря. Ее молодой плоти было в тягость проводить все время со стареющим мужчиной, поэтому сейчас она ухватилась за последнюю надежду и решила обвинить Кима в равнодушии к ней, чтобы раз и навсегда порвать с ним. Но делая это, она осознала, насколько она слаба как женщина.