Виталий Науменко - Бедность, или Две девушки из богемы

ром упоении поцеловала Женю в кудряшки, — у нас в аквариуме

сдохли все рыбки.

— Лариса, — завопил Андрей, замахнувшись тарелкой, с кото-

рой потекли какие-то отжившие консервы, размышляя, в силах ли

он разбить ее, — не пей сегодня больше!

Сережа схватился за голову. Ему мерещились лица, он слышал

слова, но уже не видел напротив Жени, с которой можно было бы

сбежать.

Не видел Семена, который объяснил бы ему, что происходит, но друг его в это время уже вещал за стойкой:

— Ну зачем, зачем, нужно знать всех этих древних богов, их

родственников, кто с кем? По мне, хоть все со всеми.

— Чтобы кроссворды в поезде разгадывать, — отвечала Галя (та

самая юная особа, разливающая пиво). Вот представь: никто не знает

ответ, а ты знаешь. Значит, что?.. За тобой моральное превосходство.

Галя, как всегда, была мила и непосредственна. Ее не смущал

даже старик-гитарист, упавший со стула и державший ее за ногу в

колготках под короткой юбкой в рюшечках и безо всякого успеха

пытавшийся подняться.

Но вернемся назад, на верхний этаж педагогического общежития.

ДЕТИ СОЛНЦА

Постель еще несла на себе следы непринужденного вдохновения.

— У тебя было много парней? — спросил Женю Сережа, повер-

нувшись к ней, — кровать снова страшно заскрипела. Но комната

при свете утра потеряла всё, что казалось в ней ночью мистическим.

А вид из огромного окна на Ангару даже украшал ее. Идиллическое

чувство залило душу Сережи вместе с ранним солнечным светом.

Он встал и увидел в окне рыбаков. Они просто сидели и закидывали

удочки. Наркоманы и крысы за стенами утихли. Ненашев снова лег

и задумался о том, как же правильно и мудро устроена жизнь.

38

— Сколько у тебя было любовников? — снова спросил он.

— Что, мне при тебе их посчитать? — перевернулась на живот

Женя, словно бы ей так легче было думать.

— А с самым первым как? Страшно не было?

— Не, ни страшно, ни больно, ни фига. Я вообще тогда ничего

не чувствовала. Просто смотрела со стороны, как будто это не со

мной. Он подергается немного и лежит. А мне забавно за него.

— А где он сейчас — этот твой первый?

— Сидит.

— То есть как — сидит?

— А так. В колонии строгого режима, за совращение малолетних.

— Кого это он совратил?

— Меня и совратил.

Женя рассказывала:

— Там всё быстро произошло, мы летом жили на соседних дачах.

Ему за тридцатник, а мне тогда было тринадцать. Ну, он и стал к себе

в гости зазывать — я, говорит, к тебе с детства присматривался, еще

с тех пор, как ты на трехколесном велосипеде каталась и дула на

одуванчики. Ну, я и стала ходить к нему, думаю, нормальный такой

дядька, веселый, с шутками, всегда в тельняшке. На какой-то раз

он начал лапать. А мне, веришь, было все равно. Потом родители

узнали, догадались как-то, может, по глазам: я глаза прятала. Бегут, хватают, папа его крапивой выдрал, ремень его моряцкий в капусту

порубал. А тот орет, как резаный, бегает по огороду без трусов.

— И правильно, что без трусов.

— Да не, я понимаю, это же природа.

— Природа! А совесть куда?

— И совесть тоже природа.

Женя прижалась к Сереже.

— Теперь ты расскажи что-нибудь.

— Как говорят французы, обожаю такие просьбы… Ну ладно, слушай. Встретились однажды девушка с характером, девушка без

адреса и девушка с гитарой.

— Да ну! И что?

— И выяснили, что они уже не девушки.

— Сам придумал? Это скучно. Давай другое что-нибудь.

39

— Тогда слушай. У нас в пионерлагере на полянке стоял па-

мятник пионеру, выкрашенный в синий цвет. Почему в синий? Этот

пионер посинел оттого, что был утоплен. Однажды, много лет назад, один пионер курил возле пожарного стенда. Вожатый увидел это, схватил со стенда топор и разрубил пионера напополам. Куда девать

тело? Очень просто: рядом протекает река Илим. Вожатый бросил

тело пионера в реку. С тех пор синий пионер каждую ночь выходит

из реки, бродит по лагерю и ищет того вожатого. Но, в общем, ему

без разницы, для него все равны, он же не знает, что вожатый давно

уволился, он набрасывается на любого человека и душит его, пока

тот не посинеет.

Женя поежилась:

— Хорошо, что ты мне это утром рассказал. А то бы я всю ночь

ждала этого пионера.

— Или вот еще история, — продолжал Сережа, — про

человека, который разучился есть. Жил человек, который раз-

учился есть. Все вокруг говорили: «Как же ты живешь и ничего