Фридрих Горенштейн - Том 2. Искупление

— Порядок, — сказал взрывник, — полезли обедать…

После взрыва сумка стала легче, Ким решил нести ее в руках перед собой. Это было неудобно, зато предохраняло рубцы. Взрывник и Ким спустились вниз, довольно быстро пришли в какую-то крепленную деревом выработку, показавшуюся Киму уютной и по-деревенски тихой. Легкий теплый ветерок дул навстречу, запах его был приятный, земляной, словно с распаханного поля. Фонари отражались в чистеньких, будто дождевых лужицах.

— Я летом в деревню поеду, — сказал Ким, — в отпуск… На травке полежу…

— Хорошая вещь, — сказал взрывник, поблескивая золотым зубом, — я сам из деревни смотался… Скучаю иногда… Особенно когда выпью…

Он вдруг засмеялся, свистнул, подпрыгнул, хлопнул ногой о ногу так, что от сапог поднялось розовое облачко пыли.

В выработке была боковая ниша, где располагалась какая-то участковая электроподстанция: трансформатор и щиты с рубильниками. Здесь было сухо и чисто, стоял стол и скамейки. За столом сидели дядя Паша, откатчица Люба и бурильщик. Перед ними на газете лежали толсто нарезанные ломти сала с кусочками сырого мяса, жирная селедка, пироги, яйца. Люба крошила ножиком луковицы в открытую банку свиной тушенки.

— Приятного аппетита, — сказал взрывник, — присоединяю свой тормозок.

Он выложил на стол свой промасленный пакет, открыл вентиль тянущейся вдоль крепи водяной трубы, помыл руки, лицо, сполоснул рот. Затем помылся Ким. Вода пахла ржавчиной, однако все ж приятно освежала. Ким съел два ломтя сала, пирог с рыбой, пирог с рисом, кусок селедки, кусок принесенной взрывником колбасы.

— Толковый мальчишка, — сказал взрывник, — и ест хорошо. Ему наряд прилично закрыть надо, дядя Паша…

Дядя Паша был коренастый, с небольшими, но жесткими, в буграх от мозолей ладонями. Во время еды он снял каску и подшлемник. Волосы его были черные, кучерявые, с проседью.

— Дядя Паша, — сказал бурильщик, — а в Испании шахты лучше или хуже? Ты ж работал…

— Хуже, — ответил дядя Паша, — теперь не знаю, а тогда хуже, если с этой сравнить…

— Он так говорит, потому что коммунист, — сказал взрывник.

— Ты не трепись, — оборвала его откатчица, — болтаешь…

— А вообще, — спросил бурильщик, — где жизнь лучше?.. Бабы, например, и так далее?..

— Баба, — повторил дядя Паша, — баба лучше в Испании…

— А чего ж ты на нашей-то женился, — сердито спросила откатчица, — детей прижил…

— Женился, — тихо ответил дядя Паша и посмотрел печальными темными глазами куда-то мимо собеседника, — я в Среднюю Азию ехать хотел, там земля сухая, как в Испании… Жена не хочет.

— Начальство идет, — сказал бурильщик. В глубине выработки показались начальник участка и Зон. Зон был в очень грязной резиновой куртке-крылатке и новой, поблескивающей черным лаком каске, на которой глыбы оставили лишь первые ржавые рубцы.

— Ты забой в середине смены рвал? — спросил начальник взрывника.

— Нет, — честно глядя и наступая Киму на ногу под столом, ответил взрывник. — Это пятый участок бахнул…

— Я тебе покажу пятый участок, — крикнул начальник, — инять, мы там были. Ты что, людей травить хочешь…

— А там людей нет поблизости, — тоже накаляясь, крикнул взрывник. — Я четыре забоя не успею в конце взорвать… Два взрывника положено… Я технику безопасности изучал…

— Вам ведь выписывают двойной наряд, — сказал Зон.

— Точно, — усмехнулся взрывник, — шея стала тоньше, но зато длинней… А если я впопыхах газу глотну… Или подорвусь…

— Ладно, инять, не кричи, — сказал начальник, — блестишь своим золотым зубом… Парень, — обернулся он к Киму, — ты нам нужен, иди сюда…

— Пусть поест, — похлопал Кима взрывник, — я его на ваших забоях загонял…

Начальник и Зон пошли вперед, осматривая выработку.

— Ты жри, — пригнувшись, тихо шепнул взрывник, — ты не слушай… Тут вокруг одно начальство, некого на хрен послать…

— Что ты гнешь, — посмотрела на взрывника откатчица, — ты, парень, с ним компанию не води… Он тебя хорошему не научит. Он и хлеб матюком закусывает…

Ким торопливо дожевал, кивнул, поблагодарил и пошел к дожидавшимся его поодаль начальнику и Зону. Они молча пошли вперед, и Ким пошел следом, полный тревожных предчувствий. Крепленая выработка кончилась, потянулись скалистые мокрые стены, освещенные редкими фонарями. Потом и фонари исчезли, это было вовсе глухое место, в темноте хлюпало, слышались шорохи отслаивающихся кусочков породы.