Фридрих Горенштейн - Том 2. Искупление

— Мама, — со злобой сказала Катя и поднялась. Железнодорожник взял Катю за локоть, усадил, зашептал что-то, отрезал кусок торта, налил наливки.

— А вы напрасно, — перегнувшись через стол, сказал Кате мужчина, — напрасно мать не уважаете… А еще замуж хотите…

Катя вновь поднялась, и железнодорожник вновь усадил ее за локоть, зашептал.

— Пошли мальчишку купить папирос, — сказал железнодорожник, обернувшись к мужчине.

— Сходи, брат шахтер, — сказал мужчина, — вот те деньги…

Ким скомкал деньги в кулаке и пошел к дверям, неуклюже влез в пальто. На лестничной площадке его кто-то окликнул. Ким обернулся, увидал железнодорожника.

— Слушай, — сказал железнодорожник, — возьми еще червонец. И папиросы себе возьми… Походи немного… Зайди и пригласи Катю на вечер… Скажи, встретил ребят… Придумай что-нибудь. Мы можем просто уйти, но неудобно… Я в одной системе с ее отцом работал… Катя ведь тебе нравится…

— Нравится, — тихо сказал Ким, — только денег не надо…

Ким пошел по лестнице, высоко подбрасывая ноги, вывалился из парадного и выбежал зачем-то к трамвайной остановке в конец переулка, плавно падая. Он постоял у трамвайной остановки, потолкался, затем свернул к магазину, ярко освещенному, там тоже была толчея, все спешили, поглядывали на часы, и захваченный веселым потоком Ким тоже спешил, глядел на пустое запястье левой руки. Он купил пачку папирос, плитку шоколада, это уже на свои деньги, у него теперь осталась мелочь со сдачи да две грязные, смятые бумажки. Ким выудил их из бокового кармана, где они были затерты среди пуговиц и разной шелухи, отряхнул, аккуратно сложил вчетверо и воткнул в маленький брючный карманчик спереди. Потом он побрел назад, вглядываясь в подъезды, так как дорогу знал лишь с другого конца переулка. Наконец он нашел свой подъезд, поднялся по лестнице и остановился в нерешительности перед дверьми, потому что оттуда слышались плач и крики. Потоптавшись, Ким все ж прикоснулся к звонку, погладил его, нажал. Крики сразу оборвались, послышались шаги, и дверь открыла Лидия Кирилловна, растрепанная и заплаканная.

— Вот и ты, — сказала она, на этот раз искренне обрадовавшись, — пойдем быстрее. — И, сильно взяв за руку, потащила в комнату. Гостей уже не было. Катя сидела перед столом, тоже заплаканная, растрепанная, шерстяное платье ее было расстегнуто у горла.

— Катенька, Ким пришел, — сказала Лидия Кирилловна. — Сейчас мы будем пить чай.

Лидия Кирилловна подошла к Кате, несмело протянула руку, пригладила Катины волосы, убрала их со лба, но Катя вдруг ударила мать по руке, оттолкнула и начала кричать:

— Ты издеваешься надо мной… Ты меня продать хочешь… Ты приводишь мужчин, и они меня разглядывают. Нравится, не нравится… Это унижает, это грязь… Но тебе наплевать… Окончу техникум и не буду… Не буду с тобой жить…

— Катенька, я хотела как лучше, — растерянно сказала Лидия Кирилловна, — он работает в управлении дороги… Оклад, машина… прекрасный семьянин… Жена его от рака померла… Помнишь, в прошлом году зимой были похороны и из Грузии самолетом привезли живые цветы… Об этом все говорили… Если б он разошелся или что подобное, я б его никогда не пригласила.

— Он перекривлял меня, — крикнула Катя, — думаешь, я не видела… За спиной показывал, какая я пучеглазая… Какие у меня вытянутые губы…

— Он шутил, — сказала Лидия Кирилловна, — и выпил немного. Напрасно ты его обозвала… Зачем этот скандал… Второй действительно неприятный тип, я его впервые вижу…

— Ах, неприятный, — крикнула Катя так громко, что изо рта ее брызнула слюна. — А зачем ты с ним флиртовала… Ты нарочно, нарочно, — уже в исступлении бормотала Катя, — ты нарочно приглашаешь ко мне мужчин, чтоб флиртовать самой… Вот… — выпалила она.

Лидия Кирилловна осторожно опустилась на краешек стула, сложив руки на коленях. Голова ее запрокинулась, лицо побелело, и губы от этого стали особенно ярко-красными, словно две сочащиеся красные полосы на мраморе.

— Чего ты стоишь, — визгливо крикнула Катя застрявшему в растерянности у дверей Киму, — воды… воды… Скорей воды… На кухне, на кухне…

Ким повернулся, неловко ударился грудью о дверной косяк и побежал через переднюю. Кухня вся была забита грязной посудой, ни одного чистого стакана. Ким растерянно метался, прислушиваясь к всхлипам, голосам из комнаты, опрокинул примус, разбил чашку, наконец сорвал со стены алюминиевую поварешку, наполнил ее водой и понес. Лидия Кирилловна и Катя сидели обнявшись, всхлипывая и что-то шепотом говорили друг другу. Лицо Лидии Кирилловны уже порозовело. Увидав Кима с поварешкой, обе рассмеялись.