Стюарт О’Нэн - К западу от заката

— Как, по-вашему? — спрашивал он собравшихся. Секретарши поднимали головы от блокнотов. — Знаю, это не по книге, но что поделать. Надо, чтоб она позабористее тут сказала, вроде: «Никогда я такого не полюблю!» Не так, но в таком духе. Скотт? Кэролайн? Кто-нибудь!..

Скотт помнил работу с Тальбергом — тот редко что-то говорил и направлял как раз своим молчанием. Когда совещание подходило к концу и все высказывались, он просто кивал, благословляя победителя, или качал головой и невзначай бросал замечание, решавшее всю загвоздку. Он не переживал о диалогах, костюмах и музыкальном сопровождении, для этого были другие люди. Селзник же никому не доверял даже мелочей и топтался на месте, застревая на каждом шагу.

Официально съемки уже начались. Еще в декабре Селзник снял зимнюю сцену — пожар Атланты, спалив для этого декорации «Ар-Кей-Оу», оставшиеся от съемок «Кинг-Конга». Вместо Гейбла и Вивьен Ли через пламя прорывались в коляске дублеры, снятые без крупных планов, чтобы не показывать лиц. Селзник продолжал колдовать над сценарием, а тем временем приходилось платить актерам, большинству из которых, как и Скотту, было положено регулярное жалованье. Но, в отличие от «Метро», его студия такое не могла потянуть, все это знали и гадали, когда Селзник объявит о банкротстве и что скажет на это Майер. «Зять хочет играть по-взрослому», — иронизировали в «Вараети».

Скотту он представлялся безумным королем, засевшим со своим двором в осажденном замке. Ночь за ночью они бились над сценарием, заканчивали один черновик, начинали другой. Селзник по многу раз задавал одни и те же вопросы. Контракт Скотта истекал через две недели. И пусть эту работу ему не зачтут, чем больше времени он здесь проведет, тем больше вероятность, что его пригласит еще какая-нибудь студия, так что в трудовой горячке он не уступал Селзнику, спал как придется, во сне видел героев, а роман перечитывал как Библию. Скотт как никто знал, что значит жить воображением.

Он устал. Когда-то он был совой, шатался по темным переулкам, набитый деньгами и паролями тайных местечек. Теперь от такого режима он становился вялым. Не спал Селзник, не спала и студия. Пока знаменитости мирно сопели за воротами с собственной монограммой в особняках Бель-Эйра, третья смена, как гномики, чинила костюмы, склеивала сцены, накладывала музыку, звуки и титры. Чтобы встряхнуться, Скотт спускался на лифте и мимо монтажных и звуковых павильонов шел к столовой съесть кусок вишневого пирога с мороженым или порцию помадки. Он с удивлением смотрел на играющих в карты плотников и маляров, сидевших там, где днем обедали знаменитости, и те, казалось, тоже могли бы быть актерами ничем не хуже. Часа в три ночи студия приобретала совершенно особый вид. Лунный свет заливал декоративный фасад, казался плотным, осязаемым. Скотт возвращался в кабинет, представляя, как его продюсер не может заснуть и бродит по опустевшим улицам. Там он непременно встретит возлюбленную, будто рожденную его собственным воображением и одиночеством. Но какой будет встреча?

За неделю до конца контракта Селзник вызвал Скотта на первое за ночь совещание. На обычном месте Скотта теперь сидел другой сценарист, а рядом — другой секретарь.

— Джон Ван Дратен [137] Джон Ван Дратен (1901–1957) — англо-американский сценарист, награжденный премией «Оскар». , — представил Селзник так, будто не сомневался, что ему знакомо это имя.

Скотт понимал, что не надо спорить с продюсером, но все равно почувствовал ревность. Он пожал протянутую руку и сел напротив. Вспомнился Парамор.

Никакого сотрудничества не предполагалось. Скотта снимали. Как и с «Мадам Кюри», все наброски следовало передать тому, кто пришел на смену. За оставшиеся дни ему заплатят как положено. Прекрасная работа! Селзник с радостью даст ему рекомендацию. Нужно только позвонить Кэролайн, она все устроит.

В полночь Скотт стоял за воротами. В одночасье он остался без работы, портфель оттягивали неоткрытые бутылки колы. Над инглвудскими нефтяными вышками неподалеку от студии реяли язычки пламени — так сжигались примеси. Скотт позвонил Шейле из китайского ресторанчика на бульваре Креншо, та сразу же велела ехать к ней, а дома утешала как могла. Потом Шейла заснула, тихонько вздыхая во сне, а Скотт так и лежал, раз за разом прокручивая в голове сцены и находя запоздалые решения.

Пропуск на студию действовал еще всю следующую неделю. Скотт решил не упускать последнюю возможность, каждый день приходил в «Железное легкое» и посылал Эдди записки с идеями для фильмов с Кроуфорд и Гарбо. Все время, пока Скотт здесь работал, ему поручали романтические картины, но когда стало ясно, что надвигается война, успехом стали пользоваться шпионские драмы. Так почему бы их не совместить? Нимало не стесняясь, он набросал сценарий, в котором обычная женщина узнает, что любимый супруг — тайный член Германо-американского союза [138] Германо-американский союз — действовавшая с начала 30-х гг. общественная организация, добивавшаяся сохранения дружеских отношений между США и гитлеровской Германией и невмешательства Штатов в войну. . В других вариантах героями были мать и сын, мать и дочь, лучшие друзья, соседи, приходской священник. Все предложения он потом проработал до мелочей, но каждый был связан с базой подводных лодок или судостроительным заводом. Секретарша закатывала глаза, едва только его завидя, и набирала текст со множеством опечаток. Кругом предатели!