Юрий Додолев - Просто жизнь - Повести и рассказы

— Не дам.

— Почему?

— Застегнись, как положено, и пилотку надень!

Сарыкин рассмеялся.

— Твоя взяла!

Старшину он терпеть не мог. Когда в срок не привозили горячее или вместо хлеба выдавали сухари, ворчал: «Наел загривок, боров гладкий, а на остальное ему — начхать! Все к офицерьям жмется, все их ублажает. Даже одежду себе офицерскую справил, хотя такая и не положена ему. Я бы на месте командира роты сунул ему винтовку и…» — Сарыкин делал выразительный жест.

Водку пили по-разному. Одни, не отходя от повозки, сразу опрокидывали в рот двойную порцию, которую разливал старшина в котелки и кружки; другие чокались, пили бережно, подставив под подбородок ладонь, чтобы — упаси бог! — ни одна капля не пропала.

Семин выпил и почувствовал: «Пошла!» Стало легко, будто за спиной выросли крылья. Захотелось пофилософствовать. Подойдя к Петьке, он поймал пуговицу на его гимнастерке и сказал:

— Ты только подумай, Петь, война кончилась!

— Кончилась, — проворчал Петька. — А у нас никаких наград. Домой возвращаться с пустой грудью не больно-то охота. Не поверят люди, что воевал.

— Это верно, — легко согласился Андрей.

— Ты бы намек Овсянину сделал — так, мол, и так, товарищ лейтенант. Он, заметил, тебя отличает.

— Ни за что!

— Интеллигенция.

Петька высвободил пуговицу.

Чувствовалось, что он недоволен. Андрей представил себя с медалью на груди, увидел улыбающуюся мать, услышал взволнованные охи соседей и подумал: «Может, в самом деле поговорить с Овсяниным?»

Снова заиграла гармошка. Образовав круг, солдаты смотрели на плясунов.

— А вы, мальцы, чего квелые? — спросил Сарыкин, остановившись возле них.

— Я бы с полным удовольствием, дядя Игнат! — сказал Петька.

— А ты? — Сарыкин посмотрел на Семина.

— Не умею плясать, — пробормотал Андрей.

— А пробовал?

— Нет.

— Вали тогда!

Неожиданно для себя Семин сорвал с головы пилотку, ворвался в круг, раскинул в стороны руки и замолотил ногами. В голове шумело, сердце переполняла радость. Показалось: пляшет он лучше артистов — участников дивизионного ансамбля самодеятельности, они два раза давали на позиции концерты. Все хлопали в ладоши и улыбались. Сарыкин подбадривал:

— Жги, малец, жги!

Горячий пот катился с лица, нательная рубаха стала хоть выжимай. Решив напоследок удивить всех, Семин попробовал вприсядку и, очутившись на земле, ошалело уставился на окружающих его бойцов. Они доброжелательно посмеивались, аплодировали.

— Уважаю бедовых, — сказал Сарыкин и помог Андрею встать.

Петька тоже хотел показать свою удаль, но его оттерли. Он обиделся, отошел в сторону, сказал Семину:

— Не умеешь плясать! Не в такт ходишь. Музыка играет, а ты ногами колотишь, будто и нет ее.

Музыкального слуха у Семина не было — это он знал, но, воодушевленный аплодисментами, возразил:

— Сарыкину, между прочим, понравилось!

Петька усмехнулся.

— Потешно у тебя получилось, а он, сам знаешь, любит это.

Семин не стал спорить.

В голове по-прежнему шумело, и все — синее, без облаков небо, умытая росой трава, клейкие листочки, веселые, с расстегнутыми воротниками бойцы — умиляло его. Он вспомнил мать. «По радио, наверное, уже объявили о Победе, — решил Семин. — Мать сейчас тоже радуется». Повернувшись к Петьке, он сказал:

— Скоро демобилизуют нас.

— Держи карман шире! Сарыкин и другие, которые в годах, домой поедут — это точно, а нам еще трубить и трубить.

— Не может быть!

— Хоть так верти, хоть этак — все равно трубить. Если всех по домам распустят, кто ж тогда служить будет?

— Те, кто не воевал!

— А много ли таких? Может, пять, может, десять тыщ наберется. Из них даже дивизию не составишь. А служить все равно надо: границы охранять и все прочее.

Семину стало грустно.

— Может, в отпуск отпустят?

— В отпуск — да, — степенно произнес Петька.

Солнце поднималось все выше. Роса высохла, но земля все еще была влажноватой. Такой она бывает только весной, когда под верхним, обманчиво сухим слоем еще много-много влаги. У самого берега, на отмелях, ходила рыбная молодь. Петька кинул в воду позеленевшую гильзу:

— Рыбы тут невпроворот. Будет время — посидим с удочками. А если сеть достанем, то объедимся ушицей. Страсть как рыбки хочется!

— Давай сейчас ловить! — загорелся Семин.

— Больно ты скорый. Удилище срезать надо, крючки достать…

— И леску, — подсказал Андрей.

— Вместо лески суровая нитка сойдет. У меня в сидоре целый моток. А вот крючки не помешало бы найти. Если не пофартит, сами сделаем — из проволоки.