Александр Семёнов - Редкие девушки Крыма

– Нравится? – спросил Станислав, когда мы дочитали.

– Очень, – синхронно сказали мы.

– Мой родной дядя за эти сборники лежал в психушке пятнадцать лет назад, такие дела…

Интересно, – задумался я, прочитав новое стихотворение, – смогу ли сам когда-нибудь написать хоть несколько строк – чтобы их перепечатывали, хранили, показывали гостям? Или, может быть, одного писания мало, нужна ещё биография?..

Таня подтолкнула меня плечом:

– Что, Сашка, мечтаешь?

На верхнем этаже кто-то заворочался и чихнул.

– Не обращайте внимания, – сказал Станислав, – встаёт, отсыпался после смены… Серёга, вылезаешь?!

– Да, – отозвались с полатей.

– Здесь новая леди, оденься предварительно.

– Окей!

Вскоре по лестнице спустился босой парень в чёрной майке и армейских камуфляжных штанах, с перекинутым через плечо полотенцем, учтиво поздоровался и, обув шлёпанцы, вышел.

– Больше там никого, – сказал хозяин, и мы продолжали читать.

Не прошло и минуты, как в дверь постучали и сразу распахнули во всю ширь.

– Ста-ас! – протяжно сказала вошедшая девушка – та самая, с портрета. – Я не поняла-а, ты хоть кофе сделаешь гостям?

– Тебя ждём, мастер, – ответил Стас.

– Мастер… ты бы ещё сто лет ждал! Привет, ребята. Ася. Сейчас всё организую.

Была она в шотландской юбке и такой же рубашке, как у Станислава, завязанной узлом выше талии. На вид едва ли старше двадцати, не меньше меня ростом. Тёмно-каштановые кудри, белая кожа с веснушками, огромные карие глаза. Она вышла, хлопнув дверью, и Станислав подмигнул вслед. Мы проглотили ещё несколько стихотворений – и вновь, уже без стука, появилась Ася.

– Ста-ас! – я подумал, что это, возможно, и есть основная интонация их разговоров. – К телефону!

Стас медлил, посмеиваясь.

– У меня убежит! – повысила голос Ася.

– Иду, иду… – Станислав поднялся с явно показушной неохотой.

– Иду!.. – передразнила она и, схватившись за голову, исчезла.

Мы с Таней недолго оставались одни. Вернулся умытый, причёсанный Сергей, следом Ася принесла дымящийся кофейник, чашки и блюдо с бутербродами на подносе. То, что кофе очень хорош, понял даже я, и вряд ли какой-нибудь другой запах на свете лучше подошёл бы к этой комнате. Таня закрыла книгу, сдвинула на край стола. Ася, хозяйничая, наклонилась… нет, я этого не видел. Не видел и всё. Хотя художник, кажется, преувеличил…

– Как насчёт? – спросил Сергей, поставив на стол бутылку коньяка. Девушки согласились на чайную ложку в кофе, я – на столовую и сразу вынул из сумки флягу крымского привета. Сергей отвинтил крышку, поглядел и сказал:

– Чувствую, круто, но подождём, пока соберутся, тогда заценим.

Станислав, получивший кофе с коньяком, как показалось, в равном соотношении, сел в кресло, Ася примостилась на подлокотнике. Едва мы сделали несколько глотков, откуда-то сверху зазвучала мелодия:

Я не сразу понял, что это звонок: кто-то на лестничной площадке давил вторую сверху кнопку. Ася, сердито поджав губы, отдала чашку Стасу, встала и вышла.

Ввалилась целая компания – две девушки, два парня. Пока они здоровались, знакомились с нами и рассаживались, Ася приготовила второй кофейник. Все гости были наших лет или постарше, но моложе Станислава; всё, кроме Аси, обращались к нему на вы, а он – ко всем, кроме Тани, на ты.

– Это Сева звонил, – сказал он, глядя на нас с Таней, – интересовался, пришли вы или нет. Сказал, там у себя играете музыку.

– Немного.

– Ты на чём? – спросил он меня.

– На гитаре.

Ненадолго воцарилось молчание, прерванное гневным возгласом Аси:

– Ничего не может без меня!

Вскочив с подлокотника, она вылетела из комнаты. До сих пор я удивлялся, почему гляжу на это, скрывая ухмылку, почему такое отношение Стаса не вызывает ни капли внутреннего протеста, – и вдруг, не иначе после напитка, сообразил: они не всерьёз. Стас как будто бесит её, она делает вид, что злится, – это похоже на игру. Хотя причина могла быть и иной. Ася, протянув мне двенадцатиструнную гитару, задержалась напротив: колени вместе, стопы вместе, а икры друг дружки не касаются, между ними сплошной просвет – неужели поэтому мне её не жаль?..

Вновь подошедшие девочки расспрашивали Таню о Крыме, восхищались её загаром – это зимой, обалдеть, какой же он летом?! – и густыми от природы ресницами. Маленькая звонкоголосая Лера даже потрогала их и, когда по стаканам разлили наше самопальное вино, выпила с Таней на брудершафт.