Ханан аль-Шейх - Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире

Как-то раз к Зумурруд пришел один старый шейх.

– О великий государь, поскольку обычаи нашего города велят царю жениться, а ты обещал придворным, что когда-нибудь вступишь в брак, позволь мне предложить тебе в жены мою дочь. Она красива, целомудренна, как ты, и столь же богобоязненна.

На лбу у Зумурруд выступил пот, ведь она подумала: «Сколько я еще смогу откладывать женитьбу – и как мне жениться, если я сама женщина?»

– Что ж, я готов жениться на твоей дочери, – ответила она, рассуждая так: «Может быть, меня разоблачат, но, если я хочу оставаться на престоле, у меня нет другого выбора».

Весь город гулял на празднестве, устроенном по случаю свадьбы, все дома и деревья были украшены, и каждый из верных подданных царя пришел на дворцовую площадь его поздравить.

– Теперь с нашим царем все в порядке – осталось только молиться, чтобы его царство продлилось вечно, – говорили они друг другу.

Когда свадебная церемония закончилась, невесту привели к царю в покои – двери были закрыты, занавеси опущены, а ложе украшено цветами.

Зумурруд села рядом с невестой, которую звали Хайят, обняла ее и поцеловала в губы. Потом она притворилась, что от цветов у нее разыгралась сенная лихорадка, раскашлялась и не перестала кашлять, даже когда Хайят убрала цветы. Невеста стала ждать, когда царь подарит ей свое внимание, но, не дождавшись, заснула.

На следующий день шейх с женой пришли к дочери, и она им обо всем рассказала. Они посоветовали ей потерпеть. Вечером Зумурруд села рядом с Хайят, гладила ее по плечам, вздыхала так, что слезы на глаза навернулись, поцеловала ее между глаз, снова вздохнула, затем поднялась, совершила омовение и начала молиться. Каждый раз, когда Хайят думала, что царь закончил молитву, Зумурруд находила что добавить – так и продолжалось, пока Хайят не заснула.

На следующий день, когда родители пришли навестить свою дочь, она сказала:

– Мой царственный супруг – перл среди людей, он набожен, добр и умен, но почему-то все время молится, вздыхает и плачет, ничего мне не говоря.

– Будь терпелива, дочь моя, – посоветовал отец. – Посмотрим, что будет сегодня, но если он не одумается, я с ним поговорю.

Когда Зумурруд вошла вечером в спальню, то увидела, что Хайят зажгла множество свечей. Она вздохнула, поцеловала Хайят в висок и заплакала, а затем, когда собралась приступить к молитве, Хайят схватила ее за полу халата и проговорила:

– О мой повелитель, это наша третья ночь наедине, а ты до сих пор не оказал мне никакого внимания. Неужели твоя собственная красота сделала тебя таким тщеславным? Что я завтра скажу родителям?

– Но, дорогая, что ты такое говоришь? – спросила Зумурруд.

– Я говорю, о великий царь, что пора тебе снизойти до того, чтобы возлечь со мной. Лиши меня девственности – будем женихом и невестой, мужчиной и женщиной, мужем и женой.

Глаза Зумурруд вновь наполнились слезами, и она подумала: «Мне отсюда некуда идти, и этот город – лучшее место для того, чтобы Нур ад-Дин меня нашел. Но в то же время я не могу и дальше уходить от ответственности, или отец моей новобрачной жены расскажет обо всем эмирам и визирям, и они обнаружат, что в их царе есть изъян».

И она сказала Хайят:

– Я доверяю свою судьбу Аллаху и тебе. Должна тебе признаться, что вела себя так потому, что не могу лишить тебя девственности, ибо я не мужчина. Я расскажу тебе свою историю.

Зумурруд рассказала обо всем, и Хайят не могла не проникнуться к ней сочувствием, хотя и была весьма удивлена. Она обещала сохранить ее тайну и сказала, указав на свое сердце:

– Я сохраню твою тайну в этом запертом ларце, о моя царица.

Они обнялись и поцеловались, а затем обнялись и заснули, счастливые и довольные. Рано утром Хайят приманила голубя, который сел на подоконник. Она перерезала ему горло, вымазала кровью свою рубашку и шальвары, и кричала так громко, как только могла.

Мать Хайят с собравшимися перед дверями рабынями вторили ее крикам радостными восклицаниями. Наконец-то царь лишил свою новобрачную жену девственности, и брак осуществился. Двум женщинам и далее удалось сохранять тайну Зумурруд в неприкосновенности.

И вот настал день, когда некий юноша явился на пиршество с опозданием и занял единственное пустое место у стола, как раз напротив блюда со сладким рисом. Сердце Зумурруд забилось от первого же взгляда на него, и она стала рассматривать его внимательно, пока не удостоверилась, что это и впрямь ее возлюбленный и повелитель. Она чуть не вскрикнула от радости, но скрывала ее, пока голодный Нур ад-Дин не потянулся к блюду с рисом.