Алексей Иванов - Хрестоматия Тотального диктанта от Быкова до Яхиной

Популярность прозаика Даласкиной столь велика, что у Владимира Пахомова, одного из самых неутомимых собирателей ее перлов, журналисты не единожды вымаливали контакты для интервью с Евой, а Евгений Водолазкин, один из самых известных современных русских писателей, как-то признался, что и знаменит-то стал не в последнюю очередь благодаря «квазитёзке».

Одним словом, встречайте самого оригинального прозаика современности – Еву Даласкину.

Я видел как по-невскому ехали тушить пожор. Ранней осенью, на исходе дня. Впереди на вороне-коне – качок (так называли рядового всадника пожарного повоза), с другой «Урта», как всадник у «оппокаллепсеса». Сачок тупит, рассчистчая путь, и все бросаются в росцепную. Извольщики лечат людей, прижимают к ним обочины и замерают, стоя к пожарникам в полу оборота. И вот по гулящему, невскому, в образовавшейся густоте мчится-коллеснится, несущая огни горцев: они сидят на длинной лавке, спиной к-друг-другу, в мирных масках, и над ними развивается знаменье Пожарной части; у знаменья – грантмейстер, он звонит в колокол. В своем пристрастии пожарники трогичные, на их лицах играют облестьи пламяни, которое уже где-то разогрелось, уже где-то их ждет, с «топоры» – не видим мое.

На едующих печально, слетают огненные жолтые листья из Якоринского сада – лесной пожар. Мы с мамой стоим, укованные решоткой, и наблюдаем, как небесомость листьев передается обвозу: он медленно обрывается от хрущатки и на не большой высоте «летит» над невским. За «Линейкой» с пожарными пропылает полоска с коровьим навозом (и с котла – бар, и с трубы – дым), за ней – мидецынский фургон, чтобы «спасать» обнаженных. Я плачу, и мама говорит: «Что бы я не боялася». Только, видь, плачу я не от страха – от избыдка чувств, возмущенный мужеством и Великой Славой этих людей, от того, что так величественно они «плывут» мимо замерзшей тропы под кока-кольный звон.

Я очень хотел стать бандмейстером и всякий раз, видя кошмарных, обрачал к ним беззвучную просьбу: «Приять меня в их ряды». Она понятна, не была услышена, но сейчас, спустя два года я об этом не жалею. Тогда же, проезжая по-невскому на «Империале», я неизменно представлял, что представляюсь на пожар: держался торжественно и немного грустно, и не знал, как там всё еще служится при душении, и ловил восторженные взгляды, и на приветствия толпы, слегка отбросив голову на бок, отвечал одними глазами.

Древние Римляны придумали Олимпийские Игры, пока вели одну из своих неискончаемых воин.

Основных причин было две:

– во-первых, вовремя боталий, солдатам и офицерам не когда было заниматься с тортом, а ведь элейны, как называли себя Древние Римляны, стремились тренероваться всё-время, не занятые упражнениями философией;

– во-вторых, буйным хотелось поскорее вернуться домой, а отпуск на воине не передоставлялся.

Было ясно, что войска нуждались в перимиреях, и что единственной возможностью его об’явить могли стать Олимпийские Игры, ведь непременное условие Олимпиады, перекрещение войны.

Сначала Эльвины хотели проводить Олимпийские Игры для животных, но в последствиях поняли, что частые перерывы в боевых действиях бесконечно удлинняют воинов, поэтому Олимпийские Игры стали об’являть только раз в четыре года.

Зимних игр в те времена конечно-же небыло, по тому что в Элладе небыло ни Видовых орен, ни порнолыжных трас.

В Олимпийских играх мог учавсствовать любой горожанин, но богатые могли позволить себе дорогостоющее спортивное снаряжение, а бедные – нет.

Что бы богатые не обижали бедных, только от того что их скорбь и янтарь лучше, все ответы измерялись силой и ловкостью с обнаженными (голыми).

– «А по чему огры назывались “Олимпийскими”?» – спросите Вы. – «Боги с Олимпом тоже принимали в них участие?».

Нет, Боги, кроме ссор между собой, никаким другим «спортом» не занимались, но любились нескрываемым отсмертным азартом следить за спортивными состязаниями из Поднебесной.

А чтобы богам из-под ручнее было наблюдать за перепятийными соревнованиями, первый Стадион построили в Светилище, которая называлась «Олимпилея», так игры получили свое название.

Боги, и те (на время, Игорь!) заключали между собой перимирие, и клялись не помыкать своими избранниками.

Более того – они даже решали весельями считать победителей врагами – правдовременными, всего на один день.