Алексей Иванов - Хрестоматия Тотального диктанта от Быкова до Яхиной

Леонид Абрамович Юзефовичродился в 1947 году в Москве, но вырос на Урале, в Перми. Окончил филологический факультет Пермского государственного университета, затем служил в армии в Забайкалье. Долгое время Юзефович работал школьным учителем истории. Сейчас писатель живет в Петербурге. Его творческая биография началась в 1977 году, а читательскую популярность Леонид Юзефович получил благодаря романам «Самодержец пустыни», «Князь ветра», «Казароза», «Журавли и карлики». Юзефович – двукратный лауреат премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». Его последний на сегодняшний день роман «Зимняя дорога» – о противостоянии белогвардейца Анатолия Пепеляева и анархиста Ивана Строда – получил в 2016 году обе эти премии. В 2017 году специально для Тотального диктанта Леонид Юзефович написал тексты о трех реках и трех городах, ставших ему родными. Это Пермь, стоящая на Каме, Улан-Удэ, стоящий на Селенге, и Петербург – город на Неве.

Гузель Шамилевна Яхинародилась в 1977 году в Казани. Окончила факультет иностранных языков Казанского государственного педагогического института, семестр проучилась в Боннском университете Фридриха Вильхельмса, выиграв стипендию. С 1999 года живет в Москве, где изучала сценарное дело в Московской школе кино. Первый роман Яхиной «Зулейха открывает глаза» вышел в 2015 году в «Редакции Елены Шубиной» и стал самым громким дебютом в русской литературе за последние несколько лет. Роман получил две престижные премии – «Ясную Поляну» и «Большую книгу» – и уже переведен на 20 языков. Это история о раскулаченной татарке Зулейхе, отправленной по этапу в Сибирь. Историческую тему Поволжья в XX веке Яхина продолжает во втором романе – «Дети мои», отрывки из которого были прочитаны на Тотальном диктанте в 2018 году. Книга рассказывает о судьбе Немецкой автономии на Волге. Ее главным героем стал немного застенчивый учитель Якоб Иванович Бах, способный сочинять сказки, меняющие реальность.

С 2013 года в конце января – начале февраля в Новосибирске ежегодно проходит Международная научно-практическая конференция Тотального диктанта, которая собирает координаторов и членов экспертных комиссий ТД со всей страны и из-за рубежа. Участников конференции 2015 года ожидал сюрприз: им было предложено написать диктант по тексту Екатерины Валеевой, победителя конкурса сочинений «Как я писал Тотальный диктант». В дальнейшем такие демодиктанты стали важной частью работы конференции: на мастер-классе по их проверке филологи учатся работать с комментариями, заранее разработанными членами Экспертного совета.

Вереница пустых окошек и линий на бланке – нетронутом и безымянном, от него пахло свежей бумагой и почему-то гуашью.

Текст решительно разбегался от заголовка и дальше много слов подряд дробно колотил по дремучим мозгам. В пот бросало от синтаксических конструкций: то гоголевское междометие выставит свою богохульную голову, то мостами перекинутся тире вокруг вставной конструкции, то в середине предложения, словно пара закатившихся монет, блеснет двоеточие. Весь окружающий мир за окном мог внезапно упасть вниз – это начиналось долгое-долгое приложение, издырявленное запятыми.

Тогда, в 2009 году, всё было по-другому: и людей меньше, и я моложе, и текст сложнее. И лишь через пять лет я поняла, как меняется диктант, когда его пишут не только в НГУ.

Диктаторы забрасывали нас бессоюзными сложными предложениями и прямой речью, витиеватой, будто кованая чугунная решетка в Летнем саду, а наивные, неискушенные участники, опасаясь получить плохую оценку, шепотом спрашивали соседей: «“Полглобуса” с дефисом пишется?»

А те, ничуть не смущаясь и даже не улыбаясь, отвечали: «Ясное дело! А “пол-литра” – без».

И мы, взрослые уже люди, шли навстречу чудесным приключениям – туда, где беспощадные проверяющие, неприступная орфография, взывающая к знанию исторического контекста, и непроходимая пунктуация; и с нами о наболевшем – о судьбе нашей страны, нашего языка, нашей планеты – говорили лучшие современные писатели. Перед нами распахивался гостеприимный и приветливый мир, жизнь уходила вдаль, в слепящую бесконечность, будущее казалось прекрасным, и мы мчались туда под скрип и шорох шариковых ручек…

И теперь будущее стало настоящим – не прекрасным, а таким, каким, по-видимому, и должно быть. Я живу в нем и всё лучше узнаю свой родной язык, и он мне всё ближе, но, увы, я всё хуже помню правила, которые учила когда-то, – это очень-очень грустно. Тотальный диктант заканчивается, не успев начаться, но мы-то знаем, что он с нами навсегда.