Роберт Уоррен - Рассказы [Компиляция]

— Мой сын… помните моего мальчика Джаспера, он погиб в Италии…

Оставались и другие мальчики. Они заслуживали самого лучшего. И его осенила отличная идея.

Одна из дамских организаций при церкви Святого Луки устраивала благотворительный базар в пользу Красного Креста. Базар выпадал на пятое декабря, до Рождества оставалось совсем недолго. Рождество-то и натолкнуло его на эту мысль, потому как именно с рождественской выставки игрушек в скобяной лавке все и началось. Он выставит на базаре свой цирк и распродаст его на игрушки. Жене он ничего не сказал, но целые дни проводил на чердаке. Подкрашивал те фигурки, что нуждались в покраске, заменял им вылинявшие костюмы и укладывал в аккуратные коробки. Потом перенес всё в церковь, а вечером накануне базара долго возился в комнате отдыха, возводя большой цирк, натягивал канаты, ставил турники, подвешивал трапеции, старательно разравнивал опилки на манеже, рассаживал по тумбам зверей. Он работал до двух часов ночи.

Цирк имел оглушительный успех. Он стал гвоздем базара. Дети были от него без ума. Проданный по частям, он собрал почти двести долларов для Красного Креста. И для Джаспера. Бардсвилльская «Гэзет» поместила фотографию мистера Болтона рядом с цирком: «Тайное увлечение нашего знаменитого горожанина. Сбор поступит в Красный Крест». Смерть Джаспера открыла тайный цирк людям, чтобы он принес радость и пользу, а потом его не стало. Болтон Лавхарт видел в этом расплату за свою давнюю ложь, за все свое прошлое и примирился с гибелью Джаспера.

Джаспер Партон погиб на берегах быстрой речки — в родном Теннесси ее назвали бы ручьем, — в тени исхлестанных снегом Апеннинских гор. С двумя ротами он переправился через реку по ненадежному понтонному мосту, наведенному возле взорванного каменного моста, под пулеметным огнем немцев, засевших в скалах над дорогой. Из мглы вынырнули два самолета и расстреляли их позиции. Вовремя: тучи спускались все ниже и ниже. Отряд, растянувшись, продвигался вверх по дороге в горной тишине, потом рассредоточился по гребню, разведывая местность. Было очень тихо, только далеко на западе слышалась канонада. И тут ударили немцы. Еще два пулемета, молчавшие во время переправы, открыли огонь по оставшимся у моста людям. Немцы выросли как из-под земли, возникли из скал и устремились к мосту. Атака была внезапной.

Американцы кинулись по дороге назад, но до моста было слишком далеко. Их отрезали. Мост удерживал Джаспер с двумя солдатами. Им удалось установить за выступом скалы пулемет. Одного солдата убили. Джаспера ранили, но легко. В последнюю минуту он отослал уцелевшего солдата, а сам отстреливался, пока его не достали гранатами. Но товарищи были уже на подходе.

Джаспера Партона наградили медалью Конгресса.

Награду должна была получать в Вашингтоне его жена, Джени Мэрфи Партон.

— Подумать только, — с горечью сказала миссис Лавхарт, — подумать только, он назвал ее ближайшей родственницей. Подумать только… эту девушку… да он женат-то на ней был всего четыре дня. Четыре дня перед отъездом.

Это было жестоко. Чересчур жестоко, решила она.

— Ты тоже поезжай в Вашингтон, — успокаивал ее Болтон. — Поезжай, дорогая.

— Я не поеду! С этой-то девчонкой. Не поеду. Пусть она получает. Она заполучила Джаспера и теперь пусть забирает медаль.

— Ты должна поехать, — убеждал ее муж. — Я тебя отвезу. Ты должна туда поехать ради Джаспера.

Она клялась, что не поедет. Но отправилась в Вашингтон и видела, как этой девчонке вручали медаль. Однако и у нее были свои радости. Большие люди пожимали ей руку, поздравляли ее, бормотали соболезнования. Правда, когда она вернулась в гостиничный номер и увидела в газете фотографию, фотографию этой девчонки с медалью и себя где-то на заднем плане, на душе у нее стало так горько, как никогда и ни от чего раньше. Она изорвала газету и бросилась на кровать. У нее всё отняли.

Гораздо лучше было в Бардсвилле. Граждане Бардсвилла знали, кто такая миссис Лавхарт и кто эта Мэрфи. Поэтому на торжествах в Бардсвилле этой девчонке не удалось ее оттереть. Она сидела на эстраде возле мэра, тут же находились ее муж, которому предстояло выступать, священник церкви Святого Луки и полковник Малькольм из гарнизона, расположенного в позабытом округе ее детства. Девчонка тоже была здесь, но сидела где-то в стороне, перепуганная и потерянная. Миссис Лавхарт видела ее краешком глаза. И радовалась увиденному. Не умеет держаться, думала она. Не знает, что делать с руками, ковыряет ногти. Незаметно распрямила на коленях собственные, красивой формы, наманикюренные пальчики и, слегка наклонив голову, с характерным для нее скромным видом стала их рассматривать.