Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

С тех пор по ночам ей снился один и тот же сон. Она сидела перед мутным зеркалом в старинной тяжелой раме. Тщательно всматривалась в глубины стекла, там мелькали лица, и она ждала, когда появится ее прежнее лицо. Но его не было. Оно показывалось разрушенным, сплюснутым, обожженным – и никогда прежним. Тогда Ада взялась за кропотливую работу, она отбирала возникающие в зеркальных глубинах похожие брови, глаза, губы, щеки, брала их прямо из зыбкого зазеркалья и прикладывала к своему лицу. Наклеивала, как кусочки мозаики.

Медсестры прозвали Аду «царевной-лягушкой». К ней водили студентов-медиков, смотреть на чудо.

– Ты легко отделалась. Могла бы и забеременеть от кого-нибудь из четверых. То-то был бы номер, – говорил, похохатывая, добряк-врач, будто смаковал неприличную шутку. – Скажи спасибо, что вернули тебя с того света, – почти потребовал он, лучась оптимизмом.

– Спасибо, – прошептала Ада бесцветными губами.

Психолог, молоденькая девушка в белом халате, с внешностью ангела и алыми когтями дикого зверя, назидательно произнесла:

– У женщины после изнасилования… А в твоем случае – после тяжелого изнасилования – остается страх перед мужчиной. Перед любым мужчиной. Женщина боится на уровне подсознания. Изменить это невозможно. Разве что с помощью глубокого гипноза. Но с этим можно научиться жить. Для такой девушки, как ты, это даже неплохо, будешь осторожнее.

– Меня никто не пожалел. Ни врачи, ни медсестры, ни следователь. Все лишь удивлялись, что я выжила. И все считали, что я сама виновата. Конечно, я дрянная, вот меня и позвали в подвал. – Она старалась не плакать, слезы перед Ашером – последняя капля. Но несколько слезинок скатились по щекам. Она лишь надеялась, что Ашер их не заметил. – Но я решила, что не буду бояться. Не стану прятаться и бегать от каждой тени. С мужчинами было противно, но не страшно. Они сами частенько трусят. Но с тобой… – Голос ее сорвался. – С тобой тот кошмар словно повторяется. И я думала, что если останусь, если смогу себя преодолеть, то страх отступит раз и навсегда. С меня снимут проклятие.

Она подняла голову, смело взглянула на Ашера. Чего теперь стыдиться? Она вытрясла карты из рукава. Среди них не оказалось тузов, так, разноциферная акробатическая шушера. Ашер сосредоточенно что-то обдумывал, его пальцы скользили по цепочке на шее. Ада заметила на ней женское кольцо с бриллиантом. Она умела безошибочно определять на глаз огранку любого камня, хоть и не знала, откуда у нее такие способности. С потайного дна памяти всплывали «розы», «принцессы», «радианты», «изумруды». Очищались от песка забвения «кушон» и «фландерс», блистали новорожденными гранями «люцер», «юбилей». Присмотрелась – бриллиант огранки «ашер». Даже не удивилась совпадению, подумала: кольцо матери или жены. Но никто не носит кольца живых на цепочке, значит, ее уже нет.

Наконец Ашер сказал:

– Твоя стратегия не работает. Страх не проходит. В чем причина, как думаешь?

Ада растерялась. Она не ожидала столь прагматичного подхода к своей истории.

– Наверное, страх действительно засел в подсознании, его не выгнать оттуда, – робко предположила она.

Ашер был неумолим:

– Ты дойдешь до полного саморазрушения, если будешь так думать. Нужно менять стратегию. Что было этим парням? Как их наказали?

– Никак. Я ничего не сказала следствию, и дело закрыли.

– Почему ты ничего не сказала?

– Вернее, я говорила, что ничего не помню. У меня ведь была черепно-мозговая травма. Почему? – Ада точно впервые задумалась о том, почему не сказала правду. – Ну, во-первых, мне нравился Димка. И я была сама виновата, что пошла за ним. А во-вторых, эти уроды бы все отрицали. Кто мне поверил бы?

– Понятно. Эта история всегда будет с тобой, пока не свершится правосудие. Люди должны нести ответственность за свои поступки – это Закон.

– Чей закон?

– Закон этой Вселенной.

Ашер пропал на две недели. Ада не знала, что и думать. Спросить домработницу Лючию? Но это значит – выдать себя, признать, что ты в этом доме последняя, кому Ашер сообщает о своих планах. Засыпать одной на пустой вилле было невыносимо. Изо всех щелей в штукатурке, из складок штор, из пыльных углов лезли ночные страхи. Призраки пели каждый на свой мотив: «Что ты будешь делать, когда он вышвырнет тебя? Вернешься к убогой серой жизни? На что ты растрачиваешь себя? Почему не думаешь о будущем?» Возможно, потому, что оно беспросветно… Ада забывалась сном лишь под утро, надвинув на глаза расшитую стразами маску.