Сейфеддин Даглы - Карьера Ногталарова

Старик и юноша плетутся в колхоз.

Тем временем парень с хохолком успел полить грядки и поднялся на балкон.

Рабочий день Масима еще не кончился, но доктор уже снял халат и опять спускается во двор. Он снова кормит поросят и цыплят. Затем моет руки, потягивается, зевает и кричит:

— Несите, посмотрим! Эй, кто там!

Жена вносит два графина — желтый и белый. Теща вносит котел, из которого валит пар.

Доктор наливает в чашку желтоватую жидкость и хочет долить ее водой, но со двора слышится взволнованный женский голос:

— Дома доктор? Масим-гага, ради самого аллаха, будь добр, потрудись, идем к нам, мой ребенок заболел.

Масим доливает в спирт воду, опрокидывает чашку, морщится, крякает и набрасывается на еду. Голос женщины не умолкает.

— Не дадут спокойно проглотить кусок хлеба, — ворчит доктор.

Женщина входит в столовую и ломает руки. Масим, не глядя на нее, сердится:

— Рабочий день окончен. Я не могу нарушать государственный закон. Завтра приведешь больного, я посмотрю его.

— Доктор, у ребенка жар, он весь горит, может быть, он, не дай бог, не доживет до завтра.

— Ничего не случится с ним. Скажи твоему ребенку, что завтра придет доктор и даст ему игрушку. Разве так трудно успокоить ребенка?!

Масим чуть повернул лицо в сторону жены.

— Дай ей лекарства, пусть она отнесет их своему ребенку.

Получив пилюли и мутную жидкость в бутылке, женщина убегает. Вскоре она встретила старика и юношу.

Старик стал утешать ее:

— Пойдем в правление колхоза, позвоним по телефону доктору соседней деревни. Он сейчас же поспешит к твоему ребенку и как следует осмотрит… Позови его даже в полночь, все равно придет. У него и дома есть телефон… Если надо будет, он твоего ребенка отвезет в больницу.

Старик увидел в руках женщины бутылочку с мутной жидкостью.

— А этот захрамар (змеиный яд) не давай ребенку. — Он тут же взял из рук женщины бутылочку и швырнул ее на землю.

— Масим — злодей, сын злодея, а не доктор… Он слабительный и потогонный «доктор», больше он ничему в школе не научился… Пойдем, доченька.

Солнце, подобно красному шару, побывавшему в руках шаловливого ребенка, лениво опускается к горизонту. Его последние лучи напоминают огромные ножницы, воткнутые в густые волосы. Они вонзаются в густой лес на вершине противоположной горы. Здесь колоссальные ножницы разделились на две половинки. Одна, словно быстрые санки, скользнула с вершины к подножию и, проникнув в широкие окна белеющей на косогоре больницы, играет на круглом, напоминающем мотал с сыром, животе сидящего за столом мужчины. Доктор Масим, прикрыв глаза, бурчит под нос:

— На свете существуют две болезни: первая — болезнь желудка, вторая — болезнь горла. На свете есть два лекарства: первое — слабительное, второе — потогонное… Одно — до еды, другое — после еды. Раз ты знаешь это — ты, брат, доктор. На свете есть два профессора: первый тот, кто подарил мне диплом, второй тот, кто направил меня сюда. Спасибо каждому из них.

Выпив чашку спирта, Масим приступает к стоящему перед ним блюду.

— На свете есть одна хорошая вещь — еда, притом без всяких там диет… Мясо надо есть отварное, зелень и фрукты надо мыть. Можно есть мацони, молоко… Можно есть сыр, масло, плов, шашлык, бозартму, чихиртму… Словом, все, что тебе по зубам, что переваривает твой желудок. Ешь, но в сопровождении спирта… Это все, что есть хорошего на свете. Да ниспошлет аллах здоровье всем больным…

Прощальный луч солнца отражается в чашке с желтоватой жидкостью, которая плещется в дрожащей руке лекаря Масима.

Тот же луч отражается на стекле легковой машины, несущейся по предвечерней долине, стиснутой синими горами. В машине сидят солидный мужчина и молоденькая девушка. Мужчина — зав. райздравотделом. Девушка — молодой врач. Она едет, чтобы заменить лекаря Масима.

Все знают: я люблю смеяться. А почему бы и нет! По-моему, смех — благородное человеческое свойство. Животные ведь не смеются и даже не улыбаются. Вообще, к смеху я отношусь серьезно. Даже сказал бы — я идейный сторонник смеха. Лично я считаю, что улыбка, смех и, если хотите, хохот — неоценимое сокровище. И, как только предоставляется случай, я заливаюсь во все горло. От места и времени это не зависит. Где бы я ни был, если мне смешно, я не могу сдержаться. И смеюсь. Жаль, конечно, что не везде и не всегда мой смех нравится. Но ничего не могу поделать с собой, верьте моему слову.