Сейфеддин Даглы - Карьера Ногталарова

Старик старательно выполнил просьбу. Затем еще раз вытер папахой пот, сказал «прощай» и покинул лавочку.

— До свидания! — ответил заведующий.

Товарищ Ногталаров продолжал воодушевляться… Сколько добра закуплено! Кроме того, у него уже есть один подчиненный — постоянный сборщик. «Ну и счастливец старый Абыш. Ты первый служащий товарища Ногталарова, ты вошел в историю».

В отличном настроении покинул заведующий Ногталаров свою лавочку. Уже замыкая дверь, он решил закурить. Да, но где папиросы? Ах, он выкурил все и даже сдал коробку в утиль.

Но что он наделал? Это же историческая коробка. Она ведь начало начал! Да, куда она девалась? Пришлось разрыть весь хлам, доставленный стариком. Наконец нашел. Товарищ Ногталаров достал из кармана носовой платок, тщательно вытер коробку, поцеловал ее, как издавна поступают с вещью, сделавшей почин.

— Нога твоя оказалась легкой, «Казбек»! — умиленно произнес товарищ Ногталаров.

Коробка эта хранится в личном музее нашего героя, под музейным номером два.

Товарищ Ногталаров, не давая матери забросать его вопросами, как прошел первый день на службе, еще в дверях крикнул:

— Скорей принеси фонарь.

Мать схватила фонарь и выбежала вслед за Вергюльагой во двор, за ней спешила испуганная жена товарища Ногталарова. Подбежав к мусорному ящику, Вергюльага стал рыться в нем. Он откладывал в одну сторону кости, в другую тряпье, в третью — прочий хлам. Затем скомандовал: «За мной!» — ринулся к амбару. Вечерний ветерок колебал огонек фонаря, лица женщин выражали тревогу и страх. Бех, бех! Чего тут только не было! Покрытые ржавчиной дырявые казаны, ведра, тазы, щербатая фаянсовая посуда, рваные сапоги, рубахи, исписанные тетради, изъеденное молью тряпье — одним словом, настоящий клад.

Товарищ Ногталаров все это вынес во двор и стал сортировать.

— Видали? Это же настоящее добро! Так вот, соберите все, что валяется по углам, и снесите сюда. А рано утром все собранное принесете в мой магазин.

Отдал приказ и поспешил в соседние дворы. И там обнаружил неисчислимый хлам. Иные соседи посмели протестовать — почему он хозяйничает в их доме, но товарищ Ногталаров быстро усмирил их:

— Если в вашем доме будет обнаружен утиль, вы будете оштрафованы. А сдавая утиль, вы получите за него деньги.

Лишь в полночь он вернулся на свой двор и увидел холм всякого старья. Домашние, привыкшие выполнять любое его желание, в самом деле постарались.

Товарищ Ногталаров окинул довольным взглядом холм, который должен возвысить его, зажег папиросу и пустил струю дыма к небосводу.

А небосвод был усеян бесчисленными звездами, как луг ягнятами.

Ему же звездное небо казалось опрокинутым медным дуршлагом с миллионами дырочек. Но жаль, что эта огромная посудина не подлежала сдаче в утиль.

Глаза товарища Ногталарова теперь не замечали ничего, кроме утиля. Утиль должен возвысить его, впереди маячил большой кабинет, кресла, телефоны и много подчиненных. Другой цели он не видел. Куда пойдет собираемый утиль, какую он принесет пользу, — этот вопрос ничуть не интересовал товарища Ногталарова.

Бросив последний взгляд на холм, он вошел в дом и, взволнованный, даже не притронувшись к еде, растянулся на постели. Уснуть он не мог, как в ту ночь, когда с помощью дяди его «выбрали» старостой класса. Ах, скорей бы настало утро. Он побежит и откроет лавку. Почему рассвет так медлит? Почему молчат петухи? Неужели они проспали и не пропоют положенное кукареку?

Утром у лавочки наблюдалось столпотворение. Со всех дворов улицы к бывшей конюшне устремились потоки утиля. Родственники, знакомые, соседи, набив мешки, зенбили, сумки различным хламом, спешили к приемному пункту.

Первыми, конечно, прибыли мать, отец и жена товарища Ногталарова. Это была длинная очередь, напоминавшая товарный поезд. У лавочки образовалась очередь. Возглавлял ее какой-то мужчина с огромным мятым самоваром, на который он напялил черную дырявую трубу. За ним стоял владелец ржавой железной кровати с порванной сеткой, а далее даже перечислить трудно.

Хотя товарищ Ногталаров уже открыл лавочку, но прием утиля не начинал. Он наслаждался властью, ведь по его приказу все эти люди явились сюда, нагруженные хламом.

Он несколько раз прошел вдоль тротуара и установил людей в затылок. И только, когда очередь заполнила тротуар и стала мешать движению пешеходов (некоторым надоело ждать, и они тут же бросали утиль на землю и уходили), лишь тогда Ногталаров приступил к делу.