Илья Ильф - Двенадцать стульев [litres, Полная версия романа]

Еще он изыскал доказательства, подтверждавшие совершение орловскими сообщниками ряда преступлений, ранее не раскрытых. Среди других приемов использовал и такой, что должности мог бы лишиться.

Отметим, что село Мангейм изначально – район компактного расселения этнических немцев. Точнее, одна из немецких колоний, созданных еще в XIX веке. Сто лет спустя ситуация почти не изменилась.

В 1922 году колонистами был собран богатый урожай винограда. Соответственно, в помещения, где находились арестованные, доставляли без ограничений не только воду, но и молодое вино. Пили и на допросах – вместе с «уполномоченным», не забывавшим вести протокол. В результате даже Орлов сообщил многое из того, о чем намерен был умолчать.

Новаторство, возможно, не привлекло бы внимания, если бы Орлов и его жена не инкриминировали Катаеву-младшему незаконное воздействие на подследственных. Да он и сам, вызванный на заседание суда как свидетель, признал: «Во время производства у нас не все было вполне законным, и мы, по просьбам арестованных, давали им выпивать» [109]  ГАОО. Ф. Р-1522. Оп. 2. Д. 5188. Л. 221. .

Что до Орлова, то какие-либо отношения личного характера Катаев-младший отрицал. Сообщил только, что ранее знакомы не были, «но по агентуре он у нас проходил по должностн<���ым> преступлениям…» [110]  Там же. .

Новаторство Катаев-младший оправдывал целесообразностью. Ссылался на сыщицкий опыт: «Конечно, должностное лицо не имеет права пить и поить других при исполнении обязанностей, но если это содействует успеху, то это считаю его обязанностью. Орлов сознался, будучи в нормальном состоянии. Орлов пил уже после дачи им показаний» [111]  Там же. Л. 221 об. .

Вряд ли было именно так. По настоянию адвокатов следствие началось, но в итоге сыщик избежал уголовной и даже административной ответственности.

Главную роль тут сыграли усилия розыскного начальства: Катаева-младшего весьма ценили. Год не минул с поступления на службу, а он уже был агентом первого разряда.

Кстати, жаловались на «уполномоченного» не впервые. Чему свидетельство, например, официальное заявление: «Предволисполкому волости «Карла Либкнехта». Баденский сельисполком сим доносит, что 22 сего мая были разосланы 8 повесток местной интеллигенции для окончания списков живого и мертвого инвентаря и земельных угодий, причем явилось только 2 человека, а на остальные было дано милиционеру предписание на арест в административном порядке на одни сутки. Была арестована Гроссман Любовь, это видел агент угроза (sic! – М. О., Д. Ф. ) тов. Катаев, который пришел в исполком и заявил, что сельисполком не имеет право на арест, это разнеслось по селу, так как оно было заявлено при посторонних и никто уже не приходить (sic! – М. О., Д. Ф. ) на работу, а посему сельисполком просит дать разъяснения, имеет ли тов. Катаев право вмешиваться в дела сельисполкома и этим подрывать работу и задания по подготовке списков к прод<���овольственному>налогу 1922 года» [112]   См. ГАОО. Ф. Р-2725. Оп.1. Д.46. Л. 44. .

Несмотря на косноязычие жалобщиков, ситуация понятна. С 1921 года зерно уже не отбирали у крестьян почти без остатка. Введение так называемой новой экономической политики ознаменовал фиксированный продовольственный налог. Для расчета его объема по каждому крестьянскому хозяйству требовалось уточнить размеры земельных наделов и подготовить списки «живого и мертвого инвентаря» – лошадей, волов, сельскохозяйственной техники. Ежегодную инвентаризацию в Бадене, относившемся к волости имени Карла Либкнехта, должен был провести исполком сельского совета. Администраторы же, с задачей вовремя не справившись, решили безвозмездно возложить ее решение на «местную интеллигенцию» – учителей, землемеров, врачей, фельдшеров и т. п.

Однако «местная интеллигенция», преимущественно из этнических немцев, не пожелала безвозмездно исполнять чужие обязанности. Соответственно, найден был способ принуждения – арест.

Тут и появился в чужом районе сыщик. Произвол администраторов пресек. Вот авторы документа и подчеркивали, что если был ими нарушен закон, так ради государства, тогда как «агент угроза» действовал вопреки этим интересам – по личным, причем неясным сельисполкому побуждениям. Не закона же ради.

Похоже, не только ради закона. Вмешательство сотрудника угрозыска в дела сельисполкома – нарушение системы разделения полномочий. Катаев-младший должен был знать, что рискует. И в качестве объяснения начальство приняло бы только ссылку на служебную необходимость.