Мэтью Квик - Мой парень - псих

— Хм… Это сложный вопрос. В третьей четверти?..

— Ответ неверный! — восклицает отец, качая головой с притворной досадой. — Правильный ответ — в первой четверти. Вопрос номер четыре. Когда ты наконец приведешь домой эту бабу, с которой все время бегаешь? Когда познакомишь отца со своей подружкой?

Закончив задавать вопрос номер четыре, папа отправляет в рот порцию спагетти и, причмокивая, жует. Не дождавшись моего ответа, он поднимает левую руку и чертит указательным пальцем невидимые круги, подбадривая меня: давай, говори.

— Ты видел, что Пэт нашел свои свадебные фотографии и развесил по всей гостиной? — вмешивается мама.

Ее голос слегка дрожит.

— Джейк мне сказал, что ты уже остыл к Никки, — говорит отец. — Сказал, ты теперь увлечен этой Тиффани. Нет?

— Можно я выйду? — спрашиваю маму, потому что шрам просто горит, и, если не начну колотить себя по лбу, я, наверное, взорвусь.

Мама кивает, и в ее глазах я читаю сочувствие, за которое ей благодарен.

Я тренируюсь несколько часов, пока не стихает желание бить себя.

Надев новую майку со светоотражателями, купленную недавно мамой, выхожу на улицу и бегу в потемках.

Я собирался прочитать письмо Тиффани сегодня вечером, после семейного ужина, которого с такой радостью дожидался, но теперь все переменилось. Если открою письмо сейчас, то пойду против правил, которые Тиффани доходчиво разъяснила две ночи назад. Вчера я уже почти заглянул в конверт, потому что был в отличном настроении, но все же не решился: сорок восемь часов еще не прошло.

На бегу я стараюсь думать о Никки и об окончании времени порознь — от таких мыслей всегда становится лучше. Я воображаю, что Бог решил заключить со мной пари и, если буду бежать достаточно быстро, Он вернет мне Никки, так что последние две мили из десяти я одолеваю на пределе сил, сам диву даюсь — еще ни один человек так не бегал. Я будто слышу голос Бога, Он велит последнюю милю пробежать меньше чем за четыре минуты; это почти невозможно, но ради Никки я готов попытаться. Несусь еще быстрее и уже в квартале от дома слышу, как Бог начинает обратный отсчет: «Пять — четыре — три — два…» И когда Бог говорит «один», моя правая нога опускается на первую из плит, которыми выложена дорожка к дому: я успел. Вернулся до того, как Бог сказал «ноль». Я счастлив, до невозможности счастлив.

Поднимаюсь к себе по лестнице, вижу, что дверь в родительскую спальню закрыта. Приняв душ и юркнув под одеяло, достаю из-под матраса письмо Тиффани. Делаю глубокий вдох. Открываю и читаю. И после первых же набранных на компьютере страниц меня захлестывают противоречивые чувства и острые желания.

Пэт,

прочти от начала до конца! Не принимай никаких решений, пока не прочтешь все письмо целиком! Читай его только в одиночестве! Не показывай никому! А как дочитаешь, сразу же сожги!

У тебя бывало ощущение, будто ты живешь на пороховой бочке и высекаешь искры?

Так вот, вернуть Томми было не в моих силах, и неспособность смириться с его смертью мучила меня целых два года — а потом в моей жизни появился ты. Почему? Сначала я подумала, Бог посылает нового мужчину, чтобы Тот заменил мне Томми, и пришла в ярость, потому что Томми нельзя заменить (без обид). Но затем я прислушалась к тому, как ты говорил о Никки, и поняла: Бог хочет, чтобы я помогла тебе поскорее закончить твою разлуку. В этом моя миссия. И я стала думать, как тебе помочь. «Как так? — спросишь ты меня. — Что же мой друг Тиффани может сделать для того, чтобы завершилось время порознь?»

Что ж, я начну с того, что, скорее всего, приведет тебя в бешенство.

Готов, Пэт? Держись крепче.

Я регулярно разговариваю с твоей Никки по телефону. Каждый вечер в течение последних двух недель. Номер мне дала Вероника — она снабжала Никки сведениями о тебе, всем, что узнавала из разговоров Ронни с твоей матерью, с тех самых пор, как тебя поместили в психиатрическую лечебницу. Оказывается, твоя семья добилась для Никки запрета на получение информации о тебе; это удалось потому, что Никки развелась с тобой вскоре после твоей госпитализации. Знаю, что эта новость наверняка причинит тебе сильную боль. Прости, но теперь лучше называть вещи своими именами.

Что ж, идем дальше. А дальше тоже все плохо. Никки смогла получить развод, потому что ты совершил преступление, о котором ничего не помнишь. (Я не буду говорить, какое именно преступление, так как ты, похоже, нарочно вытеснил связанные с ним воспоминания из своего ума, — скорее всего, ты просто не готов пока совладать с пугающей реальностью. Мы с доктором Лайли, моим психотерапевтом, считаем, что ты вспомнишь свое преступление, когда будешь психически и эмоционально к этому подготовлен.) Никки получила развод и все твое имущество в придачу, а взамен кто-то отказался от обвинений. Разумеется, в результате этой договоренности тебя отправили в психушку на неопределенное время «для восстановления здоровья». Ты на все согласился, и твой психотерапевт, доктор Тимберс, засвидетельствовал, что решение ты принял, «находясь в здравом уме». Однако вскоре после того, как тебя навечно упекли в дурдом, ты потерял память, а вместе с ней и рассудок.