Сергей Дигурко - Песок и время

На следующий день к воротам части подъехала новенькая черная «Волга» последней модели. Номера на машине были гражданские. Из салона вышел человек плотного телосложения. Предъявил дневальному по контрольно-пропускному пункту свои документы. Тот внимательно их изучил, созвонился с дежурным по части и, после разрешения на въезд машины, нажал на кнопку устройства открывания ворот. Электрический привод заскрипел плохо смазанной цепью, ворота несколько раз дернулись и поползли по направляющему рельсу. «Волга» поехала прямо по строевому плацу к зданию штаба. Командир спешно вышел на крыльцо, надевая фуражку. Из машины вышли четверо в черных костюмах. Приложив руку к козырьку, Орлов отдал честь одному из них и пригласил пройти в свой кабинет. Эти четверо перевернули вверх дном все помещения штаба. Работали тихо, сосредоточенно, не вступая в разговоры с офицерами части. Через несколько дней они так же внезапно исчезли, — словно утренний туман при восхождении солнца. Результат работы дружной четверки был ошеломляющ. Оказалось, что за то короткое время, которое Тимофеев был в должности начальника особого отдела, он организовал тотальную слежку за всеми офицерами и солдатами. Совместно с начальником режимного отдела майором Шумовым Тимофеев установил прослушивающие устройства в кабинетах. Слушали и записывали на магнитофон всех и вся. К особистам присоединился начальник финансовой части капитан Кушкин. Цель: собрать как можно больше компрометирующих документов на командование части, а затем шантажировать. Цель шантажа: получение вне очереди квартир. До чего низко пали органы госбезопасности… Тимофеева тихо проводили на пенсию, квартиру он так и не получил. И поделом…

Начфина Кушкина отправили служить с понижением в другой гарнизон, не в Кушку, а в Астрахань, тоже не хлеб… а песок. Больше всего досталось Юре Шумову — беднягу уволили из армии без пенсии. Осталось до дембеля дослужить ему всего-то шесть месяцев — ан нет, не дали. На партийном собрании, когда разбирали его персональный вопрос перед увольнением из рядов Вооруженных сил, за исключение из КПСС проголосовали 60 человек, против — ни одного, воздержался только Мартынов. Не поднялась рука голосовать за исключение Шумова из партии — Сергей знал, что простодушный Шумов вряд ли осознавал, в какие интриги его впутал Тимофеев.

Вопрос по Шумову был решен: исключить из рядов КПСС. Бедный Юрик… Пришлось ему в сорок пять лет устраиваться работать учеником слесаря на судоремонтный завод.

После собрания коллеги говорили Мартынову: «Ну все, хана тебе, Серега. Медным тазиком накроется твоя заграница, твоя мусульманская эпопея. Почему не проголосовал за исключение Шумова из партии? Теперь Папа тебя съест…»

«Ты почему-то не такой как все, какой-то ты совсем другой, — однополчане мне иногда твердили. — Хотя и пальцы в желтом табаке, и на вид совсем ты не святой, видать таким тебя родители родили».

«Что поделать, — друзьям немногим я отвечал, — на этот мир смотрю своими я глазами, и звуки лжи и фальши воспринимаю с болью чуткими, как у арабского скакуна ушами.

Врагам уступок никогда в бою я не давал, а недомолвки ваши, как всегда, прощаю…»

Постепенно страсти стихли, почти стихли… Наступили обычные армейские будни.

Но иногда у командира все же просыпалась подозрительность. Он стал плотнее закрывать двери своего кабинета. Начальнику связи приказал строго следить за безопасностью средств связи. Поставил себе в кабинет новенький кондиционер БК-1800.

Окна закрыл решетками. Рядом с его кабинетом находилась комната дежурного по части, в которой он приказал наглухо забить окна, чтобы, не дай Бог, офицеры не услышали, о чем ведутся разговоры в его кабинете. Черноморское побережье, жара летом под 40 °C. Сутки дежурства превращались в каторгу. Пот стекал ручьями по телу, сапоги наполнялись едкой жидкостью, ноги распухали, белели, болели. Конечно, все обязаны стойко переносить тяготы, устав есть устав. Но всему есть предел. Так думали многие, а сказать об этом командиру боялись. Но голь на выдумку хитра… В скором времени офицеры кусачками вытащили гвозди из рам, расширили гнезда и, когда командир покидал территорию части, открывали окна настежь. Когда же он появлялся — окна закрывались, гвозди размещались в свои гнезда. В одно из своих дежурств, при докладе о заступлении, Мартынов обратился к командиру: «Товарищ полковник, разрешите открыть окна в комнате дежурного по части, снять китель и портупею. Разрешите нести дежурство в рубашках без галстука. Устав разрешает такую форму одежды».