— Настроена, отрадно.
— А как же… обижаешь, — перекинув ногу за ногу, сказал Натан. — Споешь?
— Давно не играл, не пел, но попробую, — Павел откашлялся и негромким баритоном запел:
Зимний вечер, — солнце устремилось на Запад,
Темная мгла, — хвоей насыщенный запах.
Утро разбудит, постучавшись воробьями в окно,
Снова вставать, бриться, пить кофе, и спускаться в метро.
Люди читают Донцову, Толстую, Коэльо,
Смотрят друг на друга наспех, мимо, в плечо.
Не знают, иль не хотят испытать уваженья,
Берут, что плохо лежит, что дается легко.
Ленч на ходу, любовь и секс по заказу,
Дети,… скорей по привычке, не больше двоих.
Чем вытравить нам эту злато — заразу,
Как научиться бесплатно, ценить ближних своих?
Зимний полдень, — березы… грачи прилетели,
Слышен скрип телег, напевы нежной капели.
Черный крест или черный равнодушный квадрат?
Не захочешь, не воротишь былое назад.
Роза ветров, — курс в неизвестность по наклонной,
Азимут ноль. Чаша треснула, вылилась боль.
Не поют соловьи и купола с позолотой
Ржа покрыла, испарилась меж стеклами соль.
Зимний вечер, — солнце устремилось на Запад,
Слышно: «Вау», «Есть сэр», гомерический хохот…
Хочется послать всех на Кудыкину гору,
На фиг, не сжигая Библию, Коран, Тору.
Вот возьму, и пошлю! Не заржавеет за мной,
Ведь научились запускать в космос ракеты.
Дом сохраню, жене подарю поцелуй,
На полатях мал — мала, любимые дети…
Кредо Вселенной печаль и одиночество,
Где — то бомж страдает и Ваше Высочество,
Всем хочется свой угол иметь и приют,
Верьте себе, а классики чуждые врут.
Зимняя ночь… луна… падает комьями снег,
Синие с поволокой родные глаза,
В них раствориться, утонуть до утра…
Слушать тихо Любовь и твой ласкающий смех.
— Браво, Павел! Точно подмечено, да Ларочка? — «Дети,… скорей по привычке, не больше двоих…» — захлопал в ладони Натан. — Привычка — вторая натура…
— Хорошая песня, Паша, откровенная, искренняя, — присаживаясь к столу изящно ставя на него запотевшую бутылку, похвалила хозяйка.
Натан наполнил рюмки.
— Давненько не бывал я в России… Выпьем за матушку Русь.
Павел выпил, закусив тонким ломтиком хлеба с сыром:
— Вот еще одна песенка, коротенькая:
Волнуют вечера в России…
Закаты, Луна, прозрачный горизонт…
В них писатели творили,
И веря, уходили, бойцы на фронт.
На бумагу, сколько строк легло
Одухотворенных, в века не счесть, не счесть…
Столько люду в землю полегло,
Русь спасая. За это хвала им, честь.
Волнуют вечера в России…
Страдают музы — эхо, костры, пальба.
У русских своя отметина — судьба:
Стук в дверь… вдовы заголосили….
За столом на миг повисло молчание, которое прервала Лара:
— У русских своя отметина — судьба… Павел, ты не женат?
— Нет, как — то не складывается, Лара.
— Отчего? — спросил, наливая по второй, Натан. — Парень ты видный. Что принцессы перевелись на Руси?
— Может и не перевелись….
— А как та девушка, чья фотография висела над твоей койкой в палатке в Чечне? Вика, кажется? Не дождалась тебя?
— И да, и нет, — задумчиво ответил Павел, разглядывая рюмку.
— Знаешь, Лара, красивая такая барышня…загляденье, — продолжил Натан.
— Натанчик… — с упреком произнесла Лара, видя, что Павел умолк.
— Спасибо, Лара. Вика дочь моего шефа…Кирилла.
— Ого, — воскликнул Натан. — Так что же ты пасуешь?
— Вот вернусь домой… Давайте выпьем …
— Можно тост, мальчики? — спросила Лара и, не дожидаясь ответа, продолжила:
— За Любовь!
Павел, выпив, поднялся:
— Натан, так как насчет той фирмочки «Фромакс»? Найдем концы?
— «Фромакс»? — уточнила Лара. — Какие — то проблемы, Павел? Я знаю эту фирму…
Павел с Натаном переглянулись?
— Рассказывай, Лара, рассказывай,… — откинувшись в кресле, попросил Натан.
— Что вас интересует?
— Все! — ответил Павел.
— Я же в таможне работаю. Через меня многие фирмы оформляют дела. В принципе это коммерческая тайна…
— Лара, умоляю тебя, — возмутился Натан. — Свои же люди…
— Ладно… Так вот эта фирма «Фромакс» за все время существования произвела всего одну транспортную операцию, завезла из Германии дорогое компьютерное оборудование, мебель, два микроавтобуса, три авто дорогих, «Мерседесы» кажется, точно не помню.
Читать дальше