Моника Хессе - Девушка в голубом пальто

Правда, одну вещь я знаю: журнал о кино лежит на полке в кладовой. Я почти уверена, что фотография, на которой она открыта, – кадр из «Волшебника из страны Оз». Это фильм о девочке, которую унесла буря и которая проснулась в сказочной стране. Мне ужасно хотелось его увидеть, но фильм еще не дошел до Голландии, когда началась война. Поэтому я так и не посмотрела «Волшебника из страны Оз». Но сейчас мне вспомнилось, как Джуди Гарленд пела в гостиной Баса, когда мы сидели на диване. Бас говорил, что любит меня, и мы смеялись и повторяли слова ее песни.

Бас согласился бы помочь фру Янссен, я в этом абсолютно уверена. Бас сказал бы, что это наш шанс сделать что-нибудь важное. Бас сделал бы из этого целое приключение. Бас добавил бы: «Ты, конечно, тоже решишься помочь ей. Девушка, которую я люблю, соглашается со всем, что я говорю». Потому что Бас ничего бы не знал о той девушке, которой я стала теперь.

А что бы я ответила? Я бы сказала: «Ты думаешь, я бы согласилась со всем, что ты говоришь? Ты так поглощен собой!» Или: «Мои родители зависят от меня, и я должна сделать так, чтобы все мы выжили». Или: «Теперь все изменилось, Бас. Ты не понимаешь».

Я бы все отдала, чтобы сказать ему хоть что-нибудь. Что угодно.

Не в моем стиле заниматься поисками пропавшей девушки. Пусть этим занимаются идеалисты – я же практична. Для такого поступка нужна надежда, а у меня ее давно нет. Мир безумен, и я не могу его изменить.

Так почему же я все еще думаю о Мириам Родвелдт?

Почему я уверена, что сегодня днем вернусь к фру Янссен? Если только мне не удастся отговорить себя?

Что же изменилось в моей стране за прошедшие два года? Всё – и ничего.

После ланча я выхожу на улицу и сажусь на велосипед. Продавец Бирманов отпускает овощи покупателю. Как будто владельца лавки не посадили только что в грузовик и не увезли. Как будто мир фру Бирман не рухнул.

Когда я возвращаюсь на работу, у господина Крёка есть для меня задание, связанное с официальной службой. Завтра похороны, и мне нужно написать объявление в газету и договориться в цветочной лавке. В половине второго господин Крёк подходит к моему столу и показывает черновик объявления. Я неправильно указала адрес церкви.

– Вы себя хорошо чувствуете? – Господин Крёк – маленький пухлый человечек; круглые очки придают ему сходство с черепахой. – Обычно вы не делаете ошибки. – Он мигает и пристально смотрит на свои туфли. Мы знаем друг друга почти год, но он чувствует себя неловко. Иногда мне кажется, что он стал владельцем похоронного бюро, поскольку ему легче проводить время с мертвыми, нежели с живыми.

– Извините. Наверное, я немного отвлеклась.

– Почему бы мне самому не заняться объявлением и цветами? – предлагает он. – У меня для вас несколько поручений на сегодня: мясник, а потом фру де Врис. – Он морщится, произнося это имя. Теперь понятно, почему он так легко спустил мне ошибку с газетой. Это компенсация за предстоящее общение с фру де Врис.

– Благодарю вас, – отвечаю я и хватаюсь за пальто, опасаясь, как бы он не передумал. Разберусь с фру де Врис позже, а сначала заеду к фру Янссен.

Так, это что-то новенькое. На здании через дорогу появилась надпись: «Да здравствует фюрер!» Она сделана белой краской, которая еще не высохла. Теперь я буду видеть ее каждый раз, выходя с работы. Хотел ли владелец магазина продемонстрировать, что он на стороне нацистов? Или эта пропаганда – дело рук самих нацистов? Никогда не знаешь навярняка.

С начала оккупации прошли акции протеста. Забастовка рабочих была быстро подавлена, и на улицах остались трупы. Папа считает, что нужно побольше таких акций. Ему легко говорить: ведь больная нога не позволяет в них участвовать. Мама считает, что нацисты – звери. И они были бы ей безразличны, если бы оставались в Германии. Она лишь хочет, чтобы они убрались из ее страны. После войны люди будут сидеть и вспоминать, как храбро они боролись с нацистами. Но эта «борьба» ограничивалась тем, что они носили красную гвоздику в честь королевской семьи в изгнании. А может быть, люди будут сидеть и говорить по-немецки, потому что немцы победят. И найдутся такие, кто будет ликовать по этому поводу. Это те, кто верит в нацистов или считает разумным поддерживать оккупантов. Как Элсбет. Элсбет, которая…

Ладно, не важно.

По пути к фру Янссен я дважды чуть не повернула назад. Первый раз – когда проезжала мимо солдата, допрашивавшего на улице девушку моего возраста. Второй раз – перед тем как позвонить в дверной звонок. При виде меня фру Янссен улыбается с таким облегчением, что я чуть не поворачиваю назад в третий раз. Потому что я все еще не совсем уверена.