Наталья Нестерова - Жребий праведных грешниц [сборник litres]

– Мы разводимся.

– Чего? – не понял трезвый и злой Митяй.

– Я подаю на развод.

– Да и пожалуйста! На коленях я перед тобой стоять не буду. В холодильнике есть пиво? Достань бутылку.

– Сам возьмешь! Ты меня обманул и предал! Ты – больное ничтожество. Чтобы одолеть твои хвори, нужна только воля. У тебя ее нет!

Она вышла из кухни и стала собирать вещи – свои и сына. Находиться в квартире, которую обставляла с любовью и вдохновением, не могла – задыхалась.

Переехали на Петроградскую к папе и Марфе. Старики восприняли их вселение и сообщение о разводе как воспитательный прием против злоупотребляющего спиртным Митяя. Настя их не разубеждала, хотя никаких приемов не затевала. Педагогика и воспитание – это для детей и подростков. Митя давно вышел из возраста, когда тебя воспитывают другие. Вступив в пору, когда сам должен себя держать в узде, он был обязан править их жизнью. Митя бросил вожжи. Он много зарабатывает, и нечего его упрекать. Он не слышит, не видит, он вечно пьян.

Настя устала. У нее множились морщинки – лапками куриными вокруг глаз, залегали скорбными складками у рта. Между бровей поселилась борозда, напоминающая крест. Это уходила молодость. Куда уходила? В омут Митиного пьянства. Настя была готова на любые жертвы ради мужа. Ему жертвы не требовались. Он как человек, который тонет в болоте, которому протягивают спасительную жердь, ему нужно только сильнее бить ногами, руками дотянуться до жерди. Он бездействует. Спасение утопающих есть дело самих…

Ее жизнь. Возможная. Какая-то другая. Она с пятилетнего возраста не знает жизни без Мити. Но ведь это нечестно, когда тонущий в болоте затягивает в омут своих близких, любящих! Когда у нее морщины множатся!

На развод в суд Митяй не явился. Он пропал. Две недели не появлялся на работе в кинотеатре. В их квартире, куда Настя периодически наезжала, не умолкал телефон – заказчики требовали работу, срок выполнения которой давно прошел.

Известно, как кончают алкоголики: замерзают в канавах, попадают под поезда, под колеса автомобилей, под нож грабителей. Алкоголик, отягощенный эпилепсией, рискует многократно.

Настя казнила себя.

Марфа не находила сил утешать ее. Сколько женщин сейчас живут с пьющими супругами! После Войны на мужиков точно порча нашла. Однако жены от них не сбегают, несут свой крест. Так ли тяжел был Настин крест?

Искали Митяя по моргам и больницам. В больницах не страшно. Больница – это надежда, там лечат, выхаживают. В моргах – ужасно страшно, до обморока. Тошнотворный запах, металлический стол, на котором лежит закрытый простыней неопознанный мужской труп… сейчас простыню сдернут, и она увидит… Облегчение – это не Митяй… Скорей на улицу, пока не потеряла сознание. Рухнуть на скамеечку, продышаться. Нет скамейки – к дереву, к стене прислониться… Только бы задышать, только бы сгинуло только что увиденное – голый мертвый мужчина… Не думать! Не думать, что сейчас где-то и Митя вот так лежит. Гниет на земле… снежок на нем растаял – оттепель.

Его нашли под Сестрорецком. В психиатрической клинике – одноэтажном бараке с решетками на окнах, с облупившейся штукатуркой, когда-то выкрашенном в желтый цвет. Это жестокая ирония? Клиники для сумасшедших раньше называли «желтыми домами».

Настя склонилась к маленькому окошку «Справочной», за которым сидела женщина в белом халате.

– Дмитрий Петрович Медведев у вас находится? – спросила Настя. – Можно его увидеть?

– Посещения по субботам, с десяти до тринадцати, по разрешению доктора. У Медведева разрешения нет.

В голосе женщины отчетливо слышалось удовольствие отказа.

– То есть как? – оторопела Настя. – Я не могу увидеть своего мужа? Тогда я требую встречи с доктором!

– Беседы с врачами по средам с семнадцати до восемнадцати, – то же зловредное наслаждение властью.

Настя сталкивалась с этим не раз: подавальщицы в столовых, продавщицы в магазинах, уборщицы с ведрами и швабрами испытывали к Насте, ухоженной, модно одетой, классовую женскую ненависть и при любой возможности эту ненависть демонстрировали.

– Я хочу видеть главного врача! – Настя почти кричала, словно обезумела. – Как к нему пройти? Где тут дверь?

Помещение было небольшим – три на пять метров, с лавками по двум стенам, с окошком «Справочной» в стене напротив входа. Кроме Насти и Марфы, в комнате никого не было. Окошко с двойными рамами и решеткой открывалось вовнутрь. Справа от окошка Настя увидела дверь, принялась дергать за ручку. Безуспешно – закрыто. Справочная медсестра по ту сторону границы привстала и едва не полностью высунула голову в окошко – насладиться корчами расфуфыренной ленинградской дамочки в котиковой шубе.