Наталья Нестерова - Жребий праведных грешниц [сборник litres]

– Галя в данном контексте не алгоритм. По поводу тебя я разговаривал с невропатологом Яковом Моисеевичем. Отличный дядька. Митяй, ты знаешь, что в доме нашей бабки Анфисы, во времена их благоденствия, жил доктор Василий Кузьмич, фамилию не помню. Мне мама рассказывала. Она говорила «наш дохтор». Так вот этот дохтор совершенно верно утверждал, что человеческий мозг – главный управляющий наших сознания и тела. Движение кисти, полет художественной мысли, биение сердца и вдохновение, способность опорожнить кишечник и любить – все это мозг. Если бы меня чертовски не увлекала ядерная физика, я бы занялся физиологией человеческого мозга или даже мозга примитивных организмов, потому что на примере элементарного мы познаем сложное.

– Ты зачем меня в сторону уводишь? Скажи прямо! Ты как с Галей… ну, понимаешь, сошелся. Так изменился!

– Не отрицаю. Опять-таки реакции высшей нервной деятельности, высвобождение заглушек и ступоров, прочищение каналов. Но мы сейчас не обо мне говорим.

– И не о Достоевском и Суворове!

– О! Мне нравится твоя реакция. Думаю, Яков Моисеевич не до конца прав в своих пессимистических прогнозах.

– Он меня в полные придурки записал?

– Данный вопрос оставляю без ответа. Митяй! Брат мой! Представь, что сейчас с тобой говорит отец.

– Мой отец? – усмехнулся Митяй. – Гы-гы?

– Нет, – поморщился Вася, ошибившийся с примером, – отец в широком смысле. Даже больше чем отец – известный вождь народов, совершенно великий отец…

– Васятка, ближе к делу!

– Я хочу, чтобы ты мне поверил, – признался Василий, – но не могу придумать персонажа, которому ты бы доверял безоговорочно.

– Говори от себя.

– И ты мне поверишь?

– Я тебя послушаю.

Как уже бывало в минуты волнения, Василий забыл о своей инвалидности, встал, желая сделать несколько шагов. Митяй схватил его за халат и вернул на ящик:

– Куда, Полторы ноги в очках?

– Никак не могу привыкнуть. Она ведь живет, болит, я ее чувствую. Митя?

– Что?

– У тебя есть мозг.

– Надеюсь.

– Дурак! – вспылил Василий и изо всех сил ударил брату кулаком в лоб. Митяй завалился на бок. – Твой мозг трижды контужен! Ты плохо видишь, ни хрена не слышишь, у тебя вся сигнальная система в раздолбай, рефлексы в клочья! А он хочет на передовую! В свою батарею! Там давно новый командир! Припрешься! Герой! Ты будешь только мешать! Ты погибнешь в первом же бою! Твоя кровь уйдет в землю! По капле! А ты нарисуй, напиши этих блокадников под душем, на морозе! Гитлеру глотку перегрызть нас миллионы.

Митяй отбивался. Обычно он брал верх в потасовке, но тут Васятка, разозлившийся на свою неспособность убедить брата, явно побеждал.

Под лестницу заглянула санитарка и быстро скрылась. Через несколько минут прибежал дежурный врач хирург Иван Егорович.

– Прекратить! – закричал он. – Мало нам десятого «А» с ночными оргиями, так они под лестницей дерутся! Кто здесь? Фролов? А еще Герой Советского Союза! Медведев? Сибиряк? Немедленно встать и поднять своего брата. Повторяю: Медведев поднимает Полторы ноги в очках… простите. И немедленно ко мне в кабинет завуча!

Это точь-в-точь походило на выволочку, которую завуч устраивает нашкодившим хулиганам. Иван Егорович сидел за столом, Фролов и Медведев застыли по стойке «смирно». У братьев даже промелькнула, из школьного детства вынырнула общая мысль: «Только бы родителей в школу не вызвал!»

– Рассказывайте! – потребовал Иван Егорович, обладавший солидным басом. – Кто первым начал и из-за чего драка?

Братья насупленно молчали. Медведев мыском тапка ковырял пол, а Фролов закатил глаза в потолок. Казалось, поднажми еще на мальчишек, и они примутся сваливать друг на друга: это он первым начал, нет, он…

Почти так и случилось после грозного оклика: «Я жду!» – Фролов ткнул локтем Медведева в бок:

– Пусть он говорит.

– Лейтенант Медведев!

– Мне нужно на фронт! – выпалил Митяй. – Консилиум ваш неправильно постановил!

– Дальше, – призвал Иван Егорович замолчавшего Митяя.

– Дальше меня брат отговаривал.

– К любопытным аргументам прибегнул, – усмехнулся доктор. – Можете сесть.

Он заговорил о том, что Митяй уже слышал от брата. На фронт из госпиталя отправляют даже толком недолеченных, о полной реабилитации мечтать не приходится. И если уж консилиум выносит решение о комиссовании, то дело серьезное. Еще одна контузия, а у артиллеристов они нередки, даже легкая контузия или сотрясение мозга, и Медведев превратится в глубокого инвалида – припадочного, которому место только в специнтернате для умственно ущербных.