Виктор Колюжняк - Эль Пунто

– Стоп! – скомандовала себе и снова вышла на улицу.

Посмотрела на дом напротив. Затем на улицу, тянущуюся вдаль. На ближайший перекрёсток. Мысли в голове текли безмятежно и спокойно. Воспоминания о недавнем сне и январской Кристине там, в реальности, постепенно заполнили меня. Я принялась копаться в них, выискивая жемчужину подсказки. Снова неведомым образом меня заполнило ощущение, что отшельник мне слегка подыгрывал, пусть и утверждал, что выход я должна найти сама. Показалось, что он дал мне куда больше подсказок, чем озвучил.

– Вопросы должны идти в правильной последовательности, – пробормотала я. – Вторую подсказку ты увидишь во сне.

Словно картинки-слайды побежали перед глазами. Моменты сна. Ключевые точки. Те, на которые я должна была обратить внимание. Сначала я оставила среди них пять. Затем сократила это количество до двух. Потом, поразмыслив ещё, оставила последний.

Если я ошибусь, то потеряю много времени, но я не должна была ошибиться. В этот раз я была почти уверена. В конце концов, кое-какую логику здешних мест и «ритуалов» я, кажется, начала понимать.

К тому же я здесь почти что своя уже, хочется мне того или нет.

Я вновь стояла на холме, только теперь меня не интересовали дерево, его разрытые корни и лежащий там сундук из свинца. Передо мной расстилался Эль Пунто, и я внимательно смотрела на него, выискивая то, что увидела во сне.

Анх. Дома, расположенные в форме старинного египетского креста. Кажется, он служил символом долголетия и являлся одним из атрибутов Анубиса, повелителя загробного мира.

Не знаю, насколько Эль Пунто связан с Египтом, но, учитывая здешних обитателей, символично получалось, что тут говорить.

Поиски не продлились долго. У меня была своя точка отсчёта – дом, в котором я очнулась. Стоило некоторых трудов, чтобы найти его с этого ракурса, но в конечном итоге получилось. Не зря запоминала дорогу, когда шла сюда.

Остальное я увидела почти сразу, как определилась, куда надо смотреть. Четыре дома в основании, ещё четыре образуют круг и два стоящих чуть в стороне – перекрестье. Как раз мой дом и был тем, что в перекрестье. Слева, если смотреть с подножия анха.

«Может, это памятник. Или фильм какой снимать будут», – вспомнилась фраза из прошлого сна. И ещё одна, тоже показательная: «Какие-то потёмкинские деревни строим, право слово. В домах должны жить, а иначе зачем они нужны?»

– Потому что они – часть ритуала, Борис Аркадьевич, – пробормотала я, хотя собеседник меня слышать не мог. – Какого – я вам пока не скажу, потому что до конца не понимаю. Но то, что ритуала, – это точно. А раз так, то нужно его подготовить. И не только в той реальности, но и в этой.

Когда-то эту женщину наверняка считали симпатичной. А возможно, даже красивой. Осколки прекрасного прошлого всё ещё виднелись на её лице, проглядывали в неожиданных подчас местах или жестах. Правда, для того требовались определённые ракурсы. Например, изящные скулы, кожа на которых не потеряла упругости, мне удалось рассмотреть только в тот момент, когда женщина повернулась чуть в сторону.

А до того она меня спрашивала. Без конца и устали.

– Скажите, что они выжили, пожалуйста. Скажите, что с ними ничего не случилось. Я старалась. Я хотела их спасти. Он был сильнее. Мой страх за саму себя. Я очень старалась. Очень. Скажите, что они. Скажите…

– Они живы, – сказала я, и женщина вдруг замолчала, повернув ко мне ухо, словно желая лучше слышать. Тонкая изящная шея мелькнула, чтобы после скрыться за тусклыми чёрными волосами. – Я спасла их вместо вас. Вы даже написали письмо. Вот, держите.

Я протянула конверт, и женщина жадно схватила его. Вырвала из моих рук, вытащила листки и принялась читать. Глаза её бегали по строчкам, слёзы капали на письмо, разъедая чернила. Руки дрожали так сильно, что я боялась, как бы она не порвала бумагу.

Но знала, что этого не будет.

Никто ещё не порвал, а стало быть, и в этот раз обойдётся.

Я медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, вышла из комнаты, спустилась по лестнице и оказалась на улице. Вдохнула полной грудью и задержала слёзы, которые душили меня изнутри. Ох, я-то почему реветь вздумала? Нет-нет. Не надо. Своё я уже пережила, когда исправляла их ошибки. Теперь никаких слёз не требуется. Только лишь действия.

Я глубоко вдохнула и выдохнула. Проделала это упражнение раза три, прежде чем наконец-то удалось совладать с душившими эмоциями. Когда в голове прояснилось, я оглянулась на дом и нашла окна той самой комнаты, в которой обитала женщина. Никого не увидела и кивнула. Так и должно быть.