Мати Унт - Осенний бал

Там было накурено и довольно пусто. Половина столов пустует, подумал Маурер. Странно, государственное учреждение, а не заинтересовано в доходе. Они сели у окна. Скоро Маурер понял, что это место не самое лучшее. Кто-то за его спиной упал вместе со стулом и долго барахтался на полу, прежде чем смог подняться. На всякий случай Маурер оборачиваться не стал. Некоторые психопаты не терпят, когда на них смотрят, тут же придираются. В ожидании официанта Маурер спросил: что это швейцар этот перед тобой так заискивал? Видимо, я ему понравилась, весело ответила жена, разве плохо, если твоя жена и другим капельку нравится? Хорошо, конечно, сердито ответил Маурер, но и ты выбирай, кому нравиться. Официант уже подошел. Время позднее, некоторые блюда кончились, сказал он, но Маурер нелюбезно сказал в ответ, что они и не собираются есть, и заказал бутылку коньяка. Так много! — ахнула жена. Помолчи все-таки, прошипел Маурер, но официант услышал, и жена, конечно, обиделась. Официант ушел. Заиграла музыка. Оба молчали. Молчали, пока не принесли коньяк. Против обыкновения Маурер выпил подряд две рюмки. Этот ресторан был ему противен. Придется сломать и построить новый. Жена отпивала по глоточку. Потом решилась и выпила всю рюмку до дна. Все-таки она оказалась более пустой и тщеславной, подумал Маурер, чем он полагал. Некоторые пошли танцевать, но Маурер не пошел. Ну, выпьем, прервал он наконец молчание, и они подняли рюмки. Я вечером здесь не бывала, сказала жена, и это прозвучало как упрек. Тоже мне место, презрительно отозвался Маурер. Тебе нигде не нравится, где весело, продолжала жена. Сам ходишь с приятелями, а меня не берешь. Мы говорим о делах, сказал Маурер, но жена только усмехнулась. Снова длинная пауза. Потом жена порылась в сумочке. Пойду схожу в туалет, сказала она. Маурер предложил проводить, но жена отказалась — заведение пустое, зачем провожать. Она ушла. Маурер остался один.

Под тихую волнующую музыку он думал об одной своей тайной мечте. Он мечтал, чтобы у него в каждом городе была любовница. Одинокая женщина с квартирой. В Валге, Тырва, Пярну, Выру, Абья. Квартира, где зимой тепло, есть еда, питье в холодильнике, где есть телевизор, но нет телефона. В одном месте эта тайная любовница могла бы жить в новом районе, куда ехать надо на последнем номере автобуса три остановки или даже идти пешком по свежему снегу, чтобы, придя, подняться на третий этаж и своим ключом отпереть дверь. В другом месте эта тайная любовница могла бы жить в старом доме с печным отоплением, от главной улицы за угол и вниз, открыть калитку и у задних дверей вытереть ноги о коврик. В третьем она могла бы жить в собственном доме возле парка за автостанцией. Или — на открытом всем ветрам берегу моря, окна выходят прямо на закат. Иногда Маурер думал, что эти женщины не обязательно должны быть его тайными любовницами. Это сделало бы жизнь слишком сложной. Маурер все-таки уже не мальчишка. Они могли бы быть просто хозяйками на тайной квартире, топили бы там печку, убирали, покупали бы продукты, хранили бы в квартире человеческий дух. Но некоторые — все равно где, в Вызу, Кингисеппе, Килинги-Нымме или в Йыгева — могли бы все же быть любовницами, чтобы было во всем этом что-то запретное, ведь тайная квартира сама по себе дело не подсудное. Как бы выглядела эта любовница? Примерно так же, как жена, такого же типа, ответил Маурер самому себе. Теперь, когда он поругался с женой, он желал себе точно такую любовницу. Ему была нужна та же форма, точная копия, но с лучшим содержанием! Ах, думал Маурер, какой поддержкой стали бы для меня, уставшего от жизненных невзгод, эти конспиративные уголки, эти тайные гнездышки, эти островки тепла, где тебя не знают в лицо, где в кино идут старые фильмы, в лавках другое барахло, у пьяниц — другие разговоры!

Мечтая, чтобы в жизни его была тайна, Маурер заметил, что жена все еще не вернулась. Он выругался про себя и направился в фойе. Конечно, так он и думал. Жена флиртовала со швейцаром, а тот так и пожирал ее прелести своими желтыми глазами. То есть жена молчала, говорил швейцар. Заметив Маурера, он с бесстыдством заговорщика подал ей тайный знак. Жена отшатнулась от стойки, будто ее застали врасплох за чем-то недостойным.

Маурер подошел, взял жену под руку и, увлекая ее в сторону, резко сказал: не стоит тут болтать с каждым оборванцем. Боже, как невежливо! — воскликнула жена. Швейцар деликатно, но осуждающе покачал головой, добавив про себя: ай-яй-яй! И нечего айкать! — рявкнул Маурер. Вам, кажется, хватит на сегодня? — с деланной заботливостью обратился к нему швейцар. Не ваше дело, отрубил Маурер, сдерживая себя. Как раз мое дело, дорогой режиссер, сказал швейцар. Он был строг, но справедлив. Дотащит ли вас мадам до дому, так много весите! Идем! — прекратил Маурер этот разговор, обернувшись к жене, и почти силой увлек ее вверх по лестнице. Разумеется, не оглядываясь назад.