Александр Семёнов - Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец

После урока, отослав Алексея в большую комнату, девушки остались в кабинете поговорить – наконец-то, на родном языке. Оля, ругая себя за неукротимое любопытство, после нейтрального вопроса: «Ну, как живёшь?» – и ответа: «Да пока не жалуюсь», – выдала, наконец, то, что давно жгло ей язык:

– Хоть немного по Андрею скучаешь?

– Не-а! – весело ответила Алёна, и лишь теперь, сквозь все внешние перемены, Оля узнала её прежнюю. – Нет… ну, я, конечно, помню, что есть такой человек, – рассудительно продолжала Алёна, – что он мне сделал очень много хорошего, замечательный музыкант, я рада его видеть… Но это и всё. Что-то более личное, голос, руки, взгляд… – Алёна пожала плечами, – не знаю, куда-то делось, причём сразу, ещё тогда, в июле. – Помолчав, она добавила: – Вот предыдущего недавно вспоминала, который был… ну, короче, первого питерского. Он такой, знаешь… Я иногда рядом с ним чувствовала себя брутальным парнем. Нет, стопроцентный гетерос, но… как бы сказать-то за спиной, чтобы не стыдно было, сплетничаю… – она пощёлкала пальцами, на секунду нахмурилась и отыскала нужные слова: – В общем, не из тех, кто берёт судьбу за рога. Ему нужна богатая тётенька, чтобы ни о чём приземлённом не заботился, украшал ей жизнь, потому что добрый, порядочный, умный, а как спинку выгибал… Я так не умею.

– Но тебе этого мало? – спросила Оля.

– Конечно.

– Наверное, он потому с тобой и был, что ты такая шустрая, энергичная, и его заряжала?

– Может быть, – сказала Алёна, – нас, неместных, жизнь вынуждает. Хотя всё чаще кажется, что я здесь родилась… Помню, надоело его вечное детство, тут как раз познакомилась с Лёшей и думаю: вот. Ушла бы к нему, если бы было можно. В конце концов, так и получилось, не прошло и двух лет, и я довольна, но как-то встретила того в универе, он теперь аспирант, и думаю: пристать бы где-нибудь в тихом уголке… Понятно, что не сделаю так никогда, но помечтать-то можно?

Оля, промолчав, пожала плечами.

– А вид хитрющий у тебя, – продолжала Алёна. – Сама, наверное, любишь… Не улыбайся, я, бывает, так нафантазирую, что потом вернусь в реальность и не сразу понимаю, что было на самом деле, что сочинила. Но об Андрее не думаю абсолютно, вообще. Тебе это не обидно, Оль? – спохватилась она.

– Нет. Почему мне должно быть обидно? Я боялась тебя обидеть, когда спрашивала.

– Ну, а меня-то что? – и обе рассмеялись. – Я чувствовала, что так должно произойти, – продолжала Алёна. – Не веришь – спроси Андрея. Я ещё и не знала ничего о вашей компании, но когда он мне в первый раз показывал фотографии и дошёл до тебя, тут же устроила допрос со скандалом. Кто такая? Зачем тебе я, когда есть она?

– Почему?

– Не знаю. Какое-то даже не шестое чувство, а восьмое или двенадцатое. И я ужасно не хотела ехать на Ладогу и видеть тебя. Боялась тебя и всех… но решила всё-таки съездить, чтобы прояснить.

– Правильно сделала, – сказала Оля. – Теперь видишь, что я не страшная?

– Ты классная.

– И ты тоже. Я рада, что не боишься и не скучаешь.

– А вы как живёте? – спросила Алёна.

– Прекрасно. Как большие и самостоятельные. Представляешь, никто из нас до сих пор не платил за квартиру, за газ, свет. Ни разу. Вот теперь узнали, что это такое. Я научилась гладить рубашки, у Андрея терпения нет абсолютно…

– Хотя я по нему не скучаю, – помедлив, произнесла Алёна, – и мне хорошо, но всё-таки я задета. Немножко. Почему мне, такой замечательной, предпочли кого-то другого? Чем ты лучше?

– Не знаю, – пожала плечами Оля. – Разве можно быть лучше вообще? Одному да, другому нет, а почему?…

Она встала, потянулась, ладонями вверх подняв сцеплённые руки. Алёна пробежала по ней взглядом, от крепких запястий до босых ног с удлинёнными, в прозрачном лаке, ногтями. Чего-то не хватает… Ах, да, белых грибов, как на снимке. Зато есть белая майка, обтянувшая торс, и под ней выступают острые соски, и мускулы на животе, сближаясь книзу, уходят под резинку серых трикотажных брюк… А если попробовать? Ай, будь, что будет, голову вряд ли оторвёт.

– И я давно хотела тебя немножко побить и помучить, – сказала Алёна невинным, как она умела, детским голоском. Или, скорее, кто-то другой сказал за неё, пока она думала… И, не давая опомниться, он продолжал: – Даже мечтала об этом. И один раз видела во сне…

– Что же ты видела?

Кто-то вытянул руку Алёны так, что она уловила исходящее от Оли тепло. Оля словно не заметила, и тогда кто-то пробежался по её рёбрам пальцами Алёны.