Александр Семёнов - Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец

– Может, это от твоей работы? – предположила Оля с какими-то новыми, будто бы сердитыми нотками, но тут же вернулась к обычной интонации: – Не переживай, пройдёт. У меня тоже так бывает.

Он подождал несколько дней – и правда стало отпускать. Сердитый Олин тон промелькнул ещё раз, когда в понедельник Андрей по-английски сказал, что Жека, наверное, покинет их грузовую бригаду. Настин отец, не последний человек в одной строительной компании, хочет дать ему работу серьёзнее. Оля на том же языке ответила, что Настя в жизненных вопросах куда решительнее и полезнее некоторых.

Но то были планы на март, а пока продолжались грузы. Немного примиряло Олю с этой работой то, что Андрей был таким же аккуратистом, как и её отец. Вещи в комнате мог бросать где попало, но все чистые, собирать и класть на место было одно удовольствие. И ни разу, каким бы тяжёлым ни выдался день, Андрей не принёс домой запахов цемента, гипса, пота и других спутников бытовой неустроенности. Приходил уже наскоро умытый, сразу шёл в ванную и завершал дело с мочалкой и хвойным мылом, руками стирал бельё, сам кидал робу в машину. Олю к своей трудовой одежде он даже не подпускал.

Утром в четверг Андрей поехал на новый объект. Вернулся домой рано и в непривычно хмуром настроении.

– В общем, этого стоило ждать, – сказал он. – Хотя бы по теории вероятности.

– Что такое? – спросила Оля.

– Да встретили придурка. Даже удивительно, что так поздно. По телефону казался нормальным, Жека говорит. Цену одобрил, всё в порядке. Мы подъехали, его на объекте нет, рабочие уже шевелятся, что-то делают. Позвонили, он сказал: начинайте, буду к одиннадцати. Мы без всякой задней мысли переоделись, дождались машин, разгрузили и начали поднимать.

– А он не приехал?

– Приехал даже чуть раньше. Стали окончательно всё считать, он говорит: у нас шестой этаж, но плачу за пять, потому что на первый не надо подниматься. Он правда чуть выше земли, три ступеньки.

– Хитрый, обалдеть! – сказала Оля. – А если надо на первый, он бы хотел вообще бесплатно?

– Жека то же самое сказал. И ещё ведь разгрузили, тоже работа. Мы обычно за разгрузку не берём, но если вы хитрожопые, мы тоже будем. Он сказал: хорошо, мне нужно посоветоваться с шефом. И ушёл. Но мы уже чувствуем неладное, сидим ждём. Он приходит, говорит: «Всё отлично, я согласен, но у меня сейчас только половина денег. Другую отдам через несколько дней». И глаза такие честные-честные…

– Я бы не поверила, – сказала Оля. – Мне такие ученики не попадались, но если бы попался, я бы с ним не продолжала.

– И мы не поверили. И не продолжали. Взяли всё, что успели поднять, снесли аккуратно вниз и сложили в парадной, як було. Потом оделись и ушли. Так что я сегодня пустой.

– Да и не страшно, – сказала Оля, поцеловав его. – С голоду не умираем. А он не будет выяснять отношения?

– Пусть попробует. Телефон знает только Жекин. А он специально для объявлений, куплен где-то в переходе. На крайний случай можно взять другую симку, да и всё.

Вымывшись и пообедав, Андрей сел за гитару. Оля поехала к ученику: сегодняшний жил в районе Автово. Вернулась она часа через три, – Андрей всё играл, разучивал что-то, но когда она появилась в комнате, перешёл на «Tri Martolod» в собственной аранжировке. Тревожная мелодия; заслышав её, Оля всегда хотела обернуться, не стоит ли кто-нибудь за спиной? Никого там, конечно, не было, да и Андрей, судя по взгляду и по оттенкам звука, мыслями ещё не вернулся с неудачной работы.

Перед тем как уйти на курсы, оставалось время побегать. Оля вынула из шкафа спортивный костюм, стала переодеваться очень медленно, в такт музыке, но всё с тем же неизменным желанием оглянуться. Оно стихло лишь после того, как Андрей убрал гитару в кофр.

– Э, нет. Сперва дело, гонки потом! – сказал он, поднявшись, и в одно мгновение уложил её на диван. Оля улыбнулась, не давая так быстро стянуть с неё майку. Вот теперь полностью здесь!..

– Я тут подумал… В общем, всё, заканчиваю с подъёмами, – сказал Андрей вечером, когда они вернулись домой, и, чуть помедлив, добавил: – Уже самому надоело. Если бы эта комиссия по правам человека не запретила наши услуги, мы бы доделали Толин объект и завязали красиво. А так придётся раньше времени.

– Это не комиссия запретила, – ответила Оля, сев напротив. – Комиссии больше делать нечего, как смотреть за каждым ремонтом.

– А кто?

– Я, – сказала Оля и, не моргнув, выдержала его взгляд.

– То есть?…