Елена Блонди - Ателье [СИ]

— Значит так. Зима, например. Дутая плащевка, так? Привычно, ага. Но! Берем белоснежный свитер и белые лосины, меховые короткие сапожки, тоже белые. А сверху накидываем пальто-кринолин, темно-красное, рубинового оттенка с блеском. Узкое в груди и талии, во-от так, — фломастер заскрипел по бумаге, — а юбка у него — бес-ко-неч-на-я, широкая, разлетается. По-королевски!

Фломастер скрипел, шуршала бумага, Алена сопела за спиной. Галка, следя за линиями, постукивала по пластику длинными пальцами.

— Фокус в том, что нижняя часть юбки пристегивается потайной застежкой. Надеваешь без подола, получается пальтишко, а-ля фигуристка… Вот второе пальто, синее, на серый свитерок. Пальто в виде длинного стеганого сарафана, сверху короткая куртка в талию. В помещении можно снять куртку, а можно снять и сарафан тоже. Остаться в лосинах и мини. Куртку можно носить отдельно.

— Подумаешь, — неуверенно сказала Галка, рассматривая под Дашиной рукой силуэты, — как-то оно просто все. Кажется…

— Главное, подобрать цвета и силуэт, будет офигенно! — убежденно заговорила Даша, отбрасывая лист и хватая другой, — можно еще вечернюю коллекцию сделать, я нарисую сейчас!

— Потом нарисуешь, — прохладным голосом прервала ее Галка, — клиенты пришли. Ты их прими. А я по делам пойду, надо стекла в витрину заказывать.

Быстро прошла в холл, взметывая лежащие на столе лоскуты. Даша, собирая разрисованные листочки, проводила ее растерянным взглядом.

— И что ты тут делаешь, Дарья? — сладким голосом спросила Настя.

— Что?

— Тебе бы в Париж, или в Милан. А ты тут, в ателье на окраине.

Даша сунула в ящик стола рисунки и выпрямилась, глядя на Настю.

— А я и буду. И в Париже, и в Милане.

И, независимо вздернув подбородок, пошла в холл. Там, перед большим зеркалом, застегивая своего леопарда, Галка разговаривала с клиентами:

— Саша, Оленька, вот наш новый мастер, Дарья, она все умеет, все знает, с ней и говорите, — Галка примостила на волосы меховую бейсболку, и, официально улыбнувшись, хлопнула дверью. На сердце у Даши стало смурно. Но она тоже растянула губы в улыбке, садясь за письменный стол.

Саша оказался стройным, дорого одетым брюнетом, с коротко стриженой головой и синими от бритья шеками. Оленька маячила позади, безмолвная и незаметная.

— Новый мастер Дарья, — протяжно сказал Саша и, подойдя, вдруг наклонился и поцеловал Дашину щеку, — все знает и все умеет, все-все умеет?

— Не знаю, — отрывисто ответила Даша, доставая бланки.

— Кто все знает, не имеет права так отвечать, — он подсмеивался, и щеки в белом свете дневных ламп отливали неприятной синевой.

— Что у вас? — Даша не стала поддерживать его шутливый тон.

— О-о, у нас много всего. Олюшка?

Олюшка с готовностью вскочила, поставила на край стола набитый пакет. Робко улыбнулась Даше.

— Ольчик сильно похудела, — сообщал тем временем Саша, осматривая жену с заботливостью хорошего хозяина, — сначала поправилась изрядно, вечная проблема понаехавших девочек. Потом похудела, неожиданно быстро. А вещички самые любимые. Мы, конечно, купим новья, но кое-что нам хотелось бы носить дальше. Правда, зая?

— Да, — тихо сказала Оленька. Она вытаскивала из пакета вещи, и Даша, кивая, записывала:

— Джинсы, вельвет бежевый, джинсы Дольче и Габана, синие, юбка бархатная…

— Маккуин, — подсказал Саша.

— Хорошо, Маккуин. Юбка длинная льняная, Гуччи. Рубашка, снова Дольче и Габана. Блузка — Прада. Вам что, все до праздника сделать?

Она обращалась к Оленьке, но та посмотрела на мужа. И тот, блестя белыми зубами, ответил сам:

— Парочку, не больше. Вельветки и блузку. Я же понимаю, у вас свои хлопоты, пати, вечеринки, мужчины… С вашей внешностью, всезнающая Дарья, разве вы сидите как золушка, с шитьем в уголке?

И на ее молчание весело удивился:

— Неужто сидите?

Даша поднялась из-за стола, вытаскивая из кучи вещей нужные, смерила шутника ледяным взглядом. Поманила Оленьку в примерочную и задернула плотную штору. Торопливо раздеваясь, Оленька шепотом сказала:

— Вы не обращайте внимания. Он шутит. Он всегда шутит.

Надетые джинсы сваливались с худых бедер и висели на попе мешком.

— Тут много убирать придется. Два размера, не меньше. — Даша аккуратно закалывала лишнее портновскими булавками.

— Это, правда, мои вещи, — испуганно сказала Оленька, поднимая прозрачные руки так, что ребра выступили лесенкой, — я просто вдруг раз и похудела. За месяц почти на двадцать кило. Саша очень расстраивался, что я толстая. И тут оно само…