Елена Блонди - Ателье [СИ]

Девочка посмотрела себе на грудь и согласилась:

— Ага. Туфли. Петька подарил. Красивые, да? Пока так ношу, а то на ногах — холодно.

— Туфли… — Галка протянула руку.

— Галь, малы они, — Даша отвела ее руку и вздохнула, — у нее ножка на три размера меньше моей. Я не влезу.

— Блядь! — крикнула вдруг Галка, и Даша поспешно добавила, — не обращайте внимания, долго рассказывать. Невесты нет, некому выйти. А я босиком, забыла вещи.

— На подиум? — У Алины загорелись глаза, она вдруг выпрямилась, расправляя плечи под кожаными погонами, — а можно мне? Я сумею! Я на балет ходила, в детстве.

Камуфляжный Ярик часто закивал головой, сумрачный Петр нахмурился, оглядывая подружку, но кивнул, одобряя. Алина, задрав подбородок, повернулась, показывая черную кожаную куртку с широкими плечами, черную кожаную юбку, черные колготки, черные гольфы, закатанные поверх высоких ботинок-мартенсов. Черных, разумеется. Еще у нее были торчащие в стороны угольно-черные волосы, фиолетовые тени до бровей и черная помада на бледном лице. И длинные ногти. Черные.

— Мы ж тебя и умыть не успеем, — умирающим голосом сказала Галка, а из-под земли раздался сердитый голос Данилы, — ну, вы лезете или что? Мы ждем тут.

— А чего умывать, — обиделась готичная Алина, — у меня все красиво!

Парни, не сводя с нее глаз, дружно закивали.

— Не надо умывать, — Даша прищурилась, чувствуя в груди холодок, не тот ледяной и липкий, от страха, а приятный, от надвигающегося волнения, — может, и туфли не надо. Босиком или ботинки. Правда, пойдешь?

— Урра! — завопила девочка и, подпрыгнув, ринулась в черную дырку подвального входа. Галка шмыгнула, вытерла нос скомканным платком и, будто отбрасывая все сомнения, швырнула его в лужу, исчезая следом за Петром. Ярик, стоя на верхней ступеньке, галантно согнул локоть, предлагая его Даше. И она, завороженно глядя на черный квадрат с торчащей из темноты фигурой мальчишки, пробормотала:

— Все чудесатее, значит, и чудесатее? Ешкин перец…

Еще в Южноморске, в своей большой и светлой, захламленной обрезками шкур, кожи и тканей комнате, Даша ставила гладильную доску напротив телевизора и, работая, включала видеокассету с каналом фэшн. Под пальцами медленно передвигалась ткань, щелкали ножницы, иголка, посверкивая, тянула за собой прочную нитку. А сквозь экран шли на нее, покачивая бедрами, прекрасные гибкие женщины, с длинными шеями и худенькими плечами. И зря болтают, что они костлявые и плоские. Даша поворачивала раскрой, не отрывая глаз от очередной коллекции, протягивала нитку, скручивала на пальцах узелок, — нет там некрасивых, есть — разные, и с разными фигурами, несмотря на жесткие стандарты веса и объемов. Если мода действительно высокая, смотреть на изысканные вещи и гибких женщин было чистым наслаждением. И казались они пришелицами из космоса, особенно, когда в заключительной части показа, подхватив под руки модельера, тащили его на подиум — высокие, как приснившиеся поэту жирафы, огромноглазые. Но между ними шли, немного стесняясь, земляне — маленький некрасивый мужчина или полноватая женщина в вечернем платье. И главными в действе были — они… Наметав вещь, Даша отправлялась за машинку и вздыхала. Это был космос — недостижимый.

И вот он тут — космос. Прямо под ней, этажом ниже.

Пробираясь по заваленному ломаной мебелью коридору вслед за другими, она прислушивалась. Снизу рокотала невнятная музыка, мешаясь с гулом толпы. Там, в большом зале рядами стоят элегантные легкие стулья, а у стен — столики с закусками. На шелковом полотне, растянутом, как огромный воздушный змей, буквами, свитыми в логотип, написано имя очередного модельера. Сверкают вспышки, пялятся в одну сторону черные глаза объективов. И брошен через весь зал огромный, длинный язык подиума, освещенный множеством ламп — с боков, сверху. Плавно ступают по светлому полу ноги, как учили, шаг за шагом, ставя туфельки ровно по одной линии.

Даша споткнулась, загремев, взмахнула руками, стараясь удержать падающую пирамиду деревянных обломков.

— Не убейся, — прошипела Галка и споткнулась сама, — куда мы премся? Данила!

В полутьме вырезалось длинное прямое отверстие из света, и девочки, идущие впереди, стали проскакивать, одна за одной, в приоткрытую дверь. Даша нащупала дверную ручку и тоже вошла, осматриваясь. Похоже, пустая гримерка. Мутные зеркала вдоль стены, столики с разбросанными старыми кисточками и пустыми коробочками из-под косметики, несколько стульев. Неоновая лампа, привычно, как в мастерской, щелкала, набирая силу. Настя, быстро двигаясь, усадила девочек перед зеркалами. Выуживая из большой сумки пузырьки и баночки, расставила на древнем пластике. Оглянувшись, сказала: